— один из самых сложных объектов для научного изучения. Оно не воспринимается чувствами, т.е. невидимо, неосязаемо, не имеет массы и формы, не располагается в пространстве и т.д. Тем не менее ни у кого не вызывает сомнения то, что сознание существует и можно говорить, что оно обладает особым, психическим или духовным бытием. Понятие сознания объединяет разнообразные формы и проявления духовной реальности в жизни человека; это высшая из способностей личности. На настоящий момент сущность этих форм трактуется с двух позиций — материалистической и идеалистической.

В материалистической трактовке сознание объявляется вторичным по отношению к материальному миру и понимается как особое свойство материи — «инструмент» мозга, его функция. В этом отношении сознание есть свойство высокоорганизованной биологической материи (человеческого мозга) отражать мир.

В идеалистической трактовке сознание понимается как единственно достоверная реальность. Понятие материи ставится под сомнение, а воспринимаемые нами вещи объявляются существующими только в нашем сознании (поскольку они могут быть лишь иллюзией, сном и доказать их реальность и объективность не представляется возможным).

Выделяют три основных свойства сознания:

• идеальность (сознание невозможно измерить, исследовать при помощи приборов);
• направленность (сознание всегда направлено на предмет или на самого себя);
• активность (сознание не только отображает мир, но и вырабатывает различные идеи).

Сознание делят на индивидуальное (внутренний мир отдельного человека) и общественное (духовный мир общества — наука, религия, мораль, политика, право и т.д.), а также на обыденное (опирающееся на здравый смысл и житейский опыт) и научное (системное, теоретическое сознание, основанное на объективных данных).

Можно представить структуру сознания состоящей из четырех секторов (рис. 2.4)

• сектор I — ощущения, представления, получаемые при помощи органов чувств;
• сектор II — мышление, логические операции;

• сектор III — эмоции, чувства, переживания;
• сектор IV — высшие мотивы — ценности, воображение, творчество.

Рис. 2.4 Структура сознания

Внешнепознавательная активность (секторы I и II) и эмоционально-ценностная активность (секторы III и IV) отвечают за деятельность соответственно левого и правого полушарий головного мозга. Верхний сегмент (секторы II и IV) отвечает за сверхсознательное (правила поведения, общественные нормы), нижний (секторы I и III) — за бессознательное (психические процессы, не представленные в сознании субъекта).

Бессознательное

Понятие бессознательное ввел в науку австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд (1856-1939). В наиболее общем виде, согласно Фрейду, структуру психики можно представить в виде трех уровней:

• сверхсознательное - запреты, нормы, традиции, мораль, законы, общественное мнение;
• сознание — ясно осознаваемые мысли, желания и т.д.;
• бессознательное — тайные, неосознаваемые желания, мысли, комплексы, автоматизмы.

По мнению Фрейда, каждый испытывает антиобщественные желания. В детстве человек учится их подавлять из страха перед наказанием (воплощенном в сверхсознательном). Однако даже подавленные и забытые, желания не исчезают, а концентрируются в бессознательном, где ожидают своего часа. Вытесненные переживания могут соединяться в устойчивые группы — комплексы. Например, комплекс неполноценности — это совокупность переживаний по поводу своих недостатков и желание компенсировать их. Бессознательные желания и комплексы, по Фрейду, имеют, как правило, сексуальный или агрессивный характер. Хотя человек не осознает их, они часто заявляют о себе в сновидениях, юморе, оговорках.

Сознание для Фрейда является полем борьбы между бессознательным и запретами сверхсознательного. Антиобщественные желания и комплексы периодически «всплывают» в сознание, запреты и нормы подавляют их, вытесняя обратно в бессознательное. Однако постоянное подавление желаний может привести к срывам (как в паровом котле, где не открывается предохранительный клапан) — неврозам, истерии и т.д. Поэтому все желания должны быть или «выпущены на свободу» (реализованы в действиях), или сублимированы, т.е. перенесены на другие, возвышенные объекты, например на творчество.

Швейцарский психиатр Карл Густав Юнг (1875-1961) считал, что помимо индивидуального бессознательного существует и коллективное, содержащее общие для всех людей бессознательные образы — архетипы. Они проявляются в «грезах» всего человечества — мифах, легендах, сказках, притчах, где задаются основные образцы поведения в разных ситуациях. Эти образцы усваиваются с детства, а затем автоматически, бессознательно воспроизводятся в социальной деятельности.

Помимо желаний, комплексов и архетипов к бессознательному относят и простые автоматические действия, при исполнении которых сознание не задействуется (например, основные навыки вождения автомобиля).

Сознание и бессознательное

Индивидуальное сознание может существовать только на основе коллективного бессознательного. Соотношение между сознанием и коллективным бессознательным было раскрыто К.Г. Юнгом.

Коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, возрождающимся в каждой индивидуальной структуре мозга. Сознание же, как пишет Юнг, наоборот, представляет собой эфемерное явление, осуществляющее все сиюминутные приспособления и ориентации, отчего его работу, скорее всего, можно сравнить с ориентировкой в пространстве. Бессознательное содержит источник сил, приводящий душу в движение. Движение души, т.е. содержание психической жизни, регулируется архетипами: «Все самые мощные идеи и представления человечества сводимы к архетипам». Это касается не только религиозных представлений, но и центральных научных, философских и моральных понятий, которые можно рассматривать как варианты древних представлений, принявших свою современную форму в результате использования сознания.

Сознание находится в постоянном взаимодействии с индивидуальным бессознательным.

В зоне сознания находит свое отражение малая часть сигналов, одновременно приходящих из внешней и внутренней среды организма. Сигналы, попавшие в зону сознания, используются человеком для осознанного управления своим поведением. Остальные сигналы также используются организмом для регулирования некоторых процессов, но на подсознательном и бессознательном уровне.

Бессознательное и подсознательное — это те явления, процессы свойства и состояния, которые по своему действию на поведение похожи на осознаваемые , но актуально человеком не рефлексируются, т.е. не осознаются.

Различие между бессознательным и подсознательным заключается в том, что собственно бессознательное — это такое психическое образование, которое ни при каких обстоятельствах не становится сознательным, а подсознательное — те представления, желания, устремления, которые в данный момент ушли из сознания, но могут потом прийти в сознание или быть восстановленными.

Бессознательное начало так или иначе представлено практически во всех психических процессах, свойствах и состояниях человека.

Бессознательные ощущения - это ощущения равновесия, мышечные ощущения, которые вызывают непроизвольные рефлексивные реакции в зрительной и слуховой центральных системах.

Бессознательные образы восприятия проявляются в чувстве знакомости, возникающем у человека при восприятии какого-либо предмета или ситуации.

Бессознательная память - это память, которая связана с долговременной памятью, управляющей на бессознательном уровне мышлением, воображением, вниманием человека в данный момент времени. Бессознательной является и генетическая память.

Бессознательное мышление проявляется в процессе решения человеком творческих задач, когда шаблонные решения оказываются исчерпанными.

Бессознательная речь выступает как внутренняя речь.

Бессознательная мотивация влияет на направленность и характер поступков.

Бессознательное в личности человека — это те качества, интересы, потребности и т.п., которые человек не осознает у себя, но которые ему присущи и проявляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических явлениях.

Бессознательное и предсознание играют в повседневной жизни человека гораздо более значительную роль, чем это кажется на первый взгляд. Следует учитывать, что сознание гораздо менее устойчиво к воздействию стрессовых факторов по сравнению с бессознательным и подсознанием. В ситуации опасности для жизни, конфликта, под влиянием алкоголя и т.п. влияние сознания на поступки человека уменьшается.

Индивидуальное и коллективное бессознательное

Далеко не все процессы, происходящие в психике человека, осознаются, поскольку кроме сознания у человека есть еще и сфера бессознательного.

Бессознательное представлено в форме индивидуального бессознательного и коллективного бессознательного.

Индивидуальное бессознательное связано главным образом с инстинктами , под которыми понимаются врожденные способы поведения человека, возникающие иол влиянием условий окружающей среды без предварительного обучения. Так, инстинкты самосохранения, размножения, территориальный и т.д. появились потому, что в процессе эволюции необходимость в таких формах поведения возникала постоянно, способствуя выживанию. Инстинкты включают в себя такие формы психического, которые вообще не могут быть осознаны и рационально выражены.

Учение об индивидуальном бессознательном было создано, как отмечалось выше, австрийским философом и психологом Зигмундом Фрейдом.

Концепция коллективного бессознательного была разработана учеником и последователем Фрейда швейцарским психологом Карлом Юнгом (1875-1961), который утверждал, что в недрах человеческой души живет память об истории всего человеческого рода, что в человеке. кроме личных свойств, унаследованных от родителей, живут и свойства его далеких предков.

Коллективное бессознательное , в отличие от индивидуального, личностного бессознательного, идентично у всех людей и образует всеобщее основание душевной жизни каждого человека, наиболее глубинный уровень психики. К. Юнг образно сравнивает коллективное бессознательное с морем, которое является как бы предпосылкой каждой волны. Коллективное бессознательное, по Юнгу, — предпосылка каждой индивидуальной психики. Между отдельным человеком и другими людьми все время протекают процессы «психического проникновения».

Коллективное бессознательное выражается в архетипах — древнейших психических первообразах, таких как образы отца, матери, мудрого старца и т.п. Все самые мощные идеи и представления человека сводимы к архетипам.

Выделение уровней в структуре психики связано с ее сложностью. Бессознательное — более глубинный уровень психики по сравнению с сознанием. Однако в психике конкретного человека жестких границ между ее различными уровнями не существует. Психика функционирует как единое целое. Тем не менее специальное рассмотрение отдельных уровней и форм психосферы способствует более глубокому пониманию феномена психического как единого целого.

термин, принадлежащий швейцарскому психиатру Карлу Юнгу и обозначающий одну из форм бессознательного (части психики, содержащей воспоминания и импульсы, не осознаваемые индивидом) общую для человечества в целом и являющуюся продуктом наследуемых структур мозга. Согласно Юнгу, коллективное бессознательное содержит архетипы, или общечеловеческие первообразы и идеи.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Коллективное бессознательное

Центральное понятие у Юнга - это "коллективное бессознательное". Он отличает его от "личностного бессознательного", куда входят прежде всего вытесненные на протяжении индивидуальной жизни представления. В личностном бессознательном скапливается все подавленное и позабытое. Этот темный двойник нашего Я (его тень) был принят Фрейдом за бессознательное как таковое. Поэтому Фрейд обращал основное внимание на раннее детство индивида, в то время как Юнг считал, что "глубинная психология" должна обратиться к куда более отдаленным временам истории. Коллективное бессознательное - итог жизни рода, оно присуще всем-людям, передается по наследству и служит тем основанием, на котором вырастает индивидуальная психика. Психология, как и любая другая наука, изучает универсальное в индивидуальном, причем это общее не лежит на поверхности, его нужно искать в глубинах психики. По наблюдаемым душевным явлениям мы восстанавливаем систему установок и типичных реакций, которые незаметно определяют жизнь индивида. Под влиянием врожденных программ находятся не только элементарные поведенческие реакции вроде безусловных рефлексов, но также наше восприятие, мышление, воображение. Архетипы коллективного бессознательного служат своеобразными когнитивными образцами: интуитивное схватывание архетипа предшествует инстинктивному действию.

Юнг сравнивал архетипы с системой осей кристалла, которая преформирует последний в растворе, будучи неким невещественным полем, распределяющим частицы вещества. В психике таким "веществом" является внешний и внутренний опыт, организуемый согласно врожденным образцам. В чистом виде архетип поэтому не входит в сознание, он всегда соединяется с каким-то опытом, подвергается сознательной обработке. Ближе всего к невещественной форме - архетипу стоит опыт сновидений, галлюцинаций, мистических видений, когда сознательная обработка минимальна. Это спутанные, темные "архетипические" образы, воспринимаемые как что-то жуткое, чуждое, но в то же время переживаемые как нечто бесконечно превосходящее человека, божественное. В работах по психологии религии Юнг использует термин "нуминозное" (numinosum - от лат. numen, божество), введенный немецким теологом Р. Отто. Это опыт того, что переполняет нас страхом и трепетом, опыт подавляющего нас своей властью, но в то же время это опыт величественного, дающего нам полноту существования.

Архетипические образы всегда сопровождали человека, они являются источниками мифологии, религии, искусства. В этих культурных образованиях происходит постепенная шлифовка темных и жутких образов, они превращаются в символы, все более прекрасные по форме и всеобщие по своему содержанию. Мифология была изначальным способом нейтрализации колоссальной психической энергии архетипов.

Человек первобытного общества лишь в незначительной мере отделяет себя от "матери-природы", от жизни племени, хотя уже испытывает последствия отрыва сознания от животной бессознательности (на языке религии - "грехопадения", "знания добра и зла"). Гармония восстанавливается с помощью магии, ритуалов, мифов. С развитием сознания пропасть углубляется, растет напряжение. Перед человеком возникает: проблема приспособления к собственному внутреннему миру, и все более сложные религиозные учения берут на себя задачу примирить, гармонизировать сознание с архетипическими образами бессознательного.

"Все те творческие силы, которые современный человек вкладывает в науку и технику, человек древности посвящал своим мифам", стремясь восстановить гармонию сознания и архетипических образов.

Человеческая психика есть целостность бессознательных и сознательных процессов. Это саморегулирующаяся система, в которой происходит постоянный обмен энергией между элементами. Обособление сознания ведет к утрате равновесия, и бессознательное стремится "компенсировать" односторонность сознания. Люди древних цивилизаций ценили опыт сновидений, галлюцинаций как милость божию, поскольку именно в них открывалась вечная мудрость. Если сознание игнорирует этот опыт, если культура отбрасывает ритуалы инициации и мифы, помогающие ассимилировать энергию коллективного бессознательного, то символическая передача невозможна, и архетипические образы могут вторгнуться в сознание в самых примитивных формах.

С такими "вторжениями" коллективного бессознательного Юнг связывает не только все растущее число индивидуальных психических заболеваний, но и массовые психозы современности. Расовая мифология и "одержимые" вожди нацистов, буквально воспроизводящие поведение древних "берсерков", коммунистический миф о реализации "золотого века" - все это детски наивно с точки зрения разума, однако подобные идеи захватывают миллионы людей. Все это свидетельствует о вторжении сил, которые намного превосходят человеческий разум.

И все это коллективное безумие было закономерным следствием европейской истории, ее несравненного прогресса в овладении миром с помощью науки и техники. История Европы - это история упадка символического знания. Техническая цивилизация представляет собой итог не последних десятилетий, но многих столетий "расколдования" мира. Символы и догматы открывают человеку священное и одновременно предохраняют его от соприкосновения с колоссальной психической энергией. Мировые традиции содержат в себе гармоничные "формы жизни", которые стали чужды большинству современных европейцев и американцев, разрушающих традиционные общества уже не только у себя дома, но и по всему миру. Реформация, Просвещение, материализм естествознания - вот ступени распада прежних "форм жизни". Разложенный на формулы символический космос сделался чуждым человеку, а сам он превратился в одну из физических сил. В образовавшийся вакуум хлынули абсурдные политические и социальные доктрины, начались катастрофические войны.

Цель аналитической психологии - гармонизация сознания и бессознательного, равнозначная тому, что древние мыслители называли мудростью. В психотерапевтической практике такое равновесие сознания и бессознательного является искомым результатом погружения Я в глубины психики ("индивидуация"). В последние десятилетия своего творчества Юнг занимался не столько разработкой своей психологии, сколько исследованиями гностицизма, алхимии, мифологии разных стран и народов. Им было создано своеобразное богословское учение в духе гностицизма первых веков нашей эры, а свою аналитическую психологию он нередко называл "западной йогой". Юнг сделался "гуру" для немалого числа адептов эзотеризма, хотя учебные институты юнгианской ассоциации по-прежнему готовят не шаманов, а квалифицированных врачей-психотерапевтов. Его неоднократно обвиняли в мистицизме и иррационализме, хотя правильнее было бы говорить о традиционализме и политическом консерватизме Юнга.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Коллективное бессознательное – это пространство, информационное поле, где находится вся информация. Научным доказательством коллективного бессознательного является . Сегодня мы рассмотрим это интересное явление.

Коллективное бессознательное, определения

Впервые это понятие ввел известный швейцарский психиатр К.Г. Юнг в 1916 году. Он писал:

Коллективное бессознательное – одна из форм бессознательного, единая для общества в целом и являющаяся продуктом наследуемых структур мозга. Основное отличие коллективного бессознательного от индивидуального в том, что оно является общим для разных людей, не зависит от индивидуального опыта и истории развития индивида, представляет собой некий единый «общий знаменатель» для разных людей. Коллективное бессознательное, в отличие от индивидуальной (личной) формы бессознательного, основывается на опыте не конкретного человека, а общества в целом.

В тоже время, необходимо понимать, что и Юнг, и Вернадский утверждали, что данное пространство несет в себе только ту информацию, которую из людей кто-либо знал, но это не так, коллективное бессознательное обладает все полнотой информацией о мире, включая все будущие научные открытия.

Коллективное бессознательное и научные открытия

Мы уже затрагивали эту тему в статье « ». Все научные открытия, культурные произведения (музыка, поэмы, романы) были получены лучшими представителями человечества из коллективного бессознательного пространства.

Доказательством могут служить случаи написания музыки плохо слышащими людьми, получения во сне, как озарение, естественнонаучных и теоретических законов и теорем, написание книг под диктовку «внутреннего голоса» и т.д.

Коллективное бессознательное и сон

Самый простой способ заглянуть в коллективное бессознательное –это сон человека. Это мнение Юнга, сделанное на основе, как своих работ, так и работ австрийского психолога и психиатра З.Фрейда. Именно во сне современный человек погружается в коллективное бессознательное, главное – это уметь понять то, что Вам показывают.

В то же время часть людей может это делать и во время бодрствования. Во-первых, это различные медитации, отстраненность от материального мира. Во-вторых, это работа разума ученых и писателей, которые в этот момент становятся не от мира сего. В-третьих, это молитва, которая структурирует информационное пространство вокруг человека.

Методы использования коллективного бессознательного

Мы предлагаем три метода использования безграничного информационного ресурса:

1. Это получение новых знаний о природе и обществе. Этим занимаются ученые и представители культуры. Их задача сформировать у себя канал в коллективное бессознательное.

2. Получение любой информации о любом человеке, как из прошлого и настоящего, так и из будущего. Нужно понимать, о чем думает хотя бы один человек, это есть в коллективном бессознательном, нужно уметь только найти эту информацию.

3. Можно влиять на свою жизнь и жизнь любого человека, переписывая информацию в коллективном бессознательном. Необходимо понимать, что для этого нужно обладать или очень сильной энергетикой или работать большой группой людей.

Придет время, когда все человечество сможет объединиться для решения какой-либо глобальной задачи, тогда коллективное бессознательное станет коллективным сознательным, и можно будет решать любые задачи на уровне вселенной. Возможно, творец именно эту цель ставил человечеству, давая ему такой идеальный механизм, как .

Для решения таких невероятных задач нам с Вами нужно сначала пройти самим путь духовного развития, а затем показать этот путь детям, близким, друзьям. Только так, шаг за шагом, можно приблизиться к великим тайнам мироздания.

«Интуитивное мышление – священный дар,
рациональное мышление – преданный слуга.
Парадоксально, но в современной жизни
мы поклоняемся слуге и совращаем господина»
Альберт Эйнштейн .

Коллективное бессознательное

Феномены коллективного бессознательного описывались с глубокой древности. Относительную структурность в понимание данного феномена, несомненно внес Карл Густав Юнг.

В своих исканиях он определил или попытался определить общее содержание процессов происходящих «на поверхности» психики и её «глубине». Его учение граничит с мистикой и религией. Сложно поддается рациональному анализу и синтезу. Но тем не менее объясняет существование коллективного бессознательного как остова мыслей живущих ныне и ранее людей.

Все таки решающем в этом направлении развития мысли является постулат: Влияние коллективного бессознательного ощущается через интуицию и рационально плохо поддается объяснению. Но именно это влияние определят судьбу индивида и социума.

«… Конечно, поверхностный слой бессознательного является в известной степени личностным. Мы называем его личностным бессознательным . Однако этот слой покоится на другом, более глубоком, ведущем свое происхождение и приобретаемом уже не из личного опыта. Этот врожденный более глубокий слой и является так называемым коллективным бессознательным . Я выбрал термин «коллективное», поскольку речь идет о бессознательном, имеющем не индивидуальную, а всеобщую природу. Это означает, что оно включает в себя, в противоположность личностной душе, содержания и образы поведения, которые cum grano salis являются повсюду и у всех индивидов одними и теми же. Другими словами, коллективное бессознательное идентично у всех людей и образует тем самым всеобщее основание душевной жизни каждого, будучи по природе сверхличным.

Существование чего-либо в нашей душе признается только в том случае, если в ней присутствуют так или иначе осознаваемые содержания. Мы можем говорить о бессознательном лишь в той мере, в какой способны удостовериться в наличии таких содержаний. В личном бессознательном это по большей части так называемые эмоционально окрашенные комплексы , образующие интимную душевную жизнь личности. Содержаниями коллективного бессознательного являются так называемые архетипы .

Выражение «архетип» встречается уже у Филона Иудея (De Opif . mundi) по отношению к Imago Dei в человеке. Также и у Иринея, где говорится: «Mundi fabricaton non a semetipso fesit haec, sed de aliens archetzpis transtulit».

Обращение к бессознательному является для нас жизненно важным вопросом. Речь идет о духовном бытии или небытии. Люди, сталкивающиеся в сновидениях с подобным опытом, знают, что сокровище покоится в глубинах вод, и стремятся поднять его. Но при этом они никогда не должны забывать, кем они являются, не должны ни при каких обстоятельствах расставаться с сознанием, тем самым они сохраняют точку опоры на земле; они уподобляются – говоря языком притчи – рыбакам, вылавливающим с помощью крючка и сети все то, что плавает в воде. Глупцы бывают полные и неполные. Если есть и такие глупцы, что не понимают действий рыбаков, то уж сами-то они не ошибутся по поводу мирского смысла своей деятельности. Однако ее символика на много столетий старше, чем, скажем, неувядаемая весть о Святом Граале. Не каждый ловец рыбы является рыбаком. Часто эта фигура предстает на инстинктивном уровне, и тогда ловец оказывается выдрой, как нам это известно, например, по сказкам о выдрах Оскара А. Х. Шмитца.

Смотрящий в воду видит, конечно, собственное лицо, но вскоре на поверхность начинают выходить и живые существа; да, ими могут быть и рыбы, безвредные обитатели глубин. Но озеро полно призраков, водяных существ особого рода. Часто в сети рыбаков попадают русалки, женственные полурыбы-полулюди. Русалки зачаровывают:

Halb zog sie ihn, halb sank er hin
Und ward nicht mehr gesehn.

Русалки представляют собой еще инстинктивную первую ступень этого колдовского женского существа, которое мы называем Анимой. Известны также сирены, мелюзины, феи, ундины, дочери лесного короля, ламии, суккубы, заманивающие юношей и высасывающие из них жизнь. Морализирующие критики сказали бы, что эти фигуры являются проекциями чувственных влечений и предосудительных фантазий. У них есть известное право для подобных утверждений. Но разве это все - правда? Подобные существа появляются в древнейшие времена, когда сумеречное сознание человека еще было вполне природным. Духи лесов, полей и вод существовали задолго до появления вопроса о моральной совести. Кроме того, боялись этих существ настолько, что даже их впечатляющие эротические повадки не считались главной их характеристикой. Сознание тогда было намного проще, его владения смехотворно малы. Огромная доля того, что воспринимается нами сегодня как часть нашей собственной психики, жизнерадостно проецировалась дикарем на более широкое поле».

Феномены коллективного бессознательного в психологии «памяти предков»

Современные исследователи проявлений феноменов коллективного бессознательного, всё больше и больше находят историко-культурных феноменов позитивного взаимодействия с потенциалом ресурсов данной области.

Психотерапевт Екатерина Михайлова обращает внимание на этнические элементы коллективного бессознательного. Психотехнически показывает что, общее поле коллективного бессознательного подразделяется на более компактные обусловленные социкультурной средой проживания определенной группы людей. Ведь «предки», которые «смотрят с небес» на здесь живущих, суть архетипы Юнга. И начинаются такие рассуждения с вопроса:

«..А кто я вообще такой?» – в смысле профессиональном, семейном, социальном? Как говорят психологи, нарушается ощущение самоидентичности. А когда у человека возникает неясность в его горизонтали, тогда опору можно найти в вертикали – в своем роду, у своих предков.

И для нас само по себе незнание семейной истории – уже травма. Мы же прекрасно понимаем, почему так мало знаем – потому что уничтожились документы, скрывались сведения о людях, родство с которым было опасно, потому что кидало с места на место войнами, ссылками… А человек хочет знать, какого он рода-племени. Люди, не имеющие отца, придумывают его себе. Отсутствие родни всегда считалось большим несчастьем. «Вот умру я, умру я, похоронят меня, и никто не узнает, где могилка моя…» Вот это сиротство в широком смысле, ощущение «ничейности», оно у нас очень глубокое, болезненное. А когда болит все время и у многих, то это уже и болью-то не считается, а на самом деле она…

Это как заноза, вроде и не болит, а ноет, не отпускает.

И, тем не менее, мы знаем значительно больше, чем нам кажется. Во-первых, в каждой семье существует некая легенда, миф, причем и по отцовской, и по материнской линиям. Вспомните эти вечные разговоры о том, на кого похож ребенок, о том, где жили раньше («…до того, как мы переехали с Сокольников на Ленинский»), кто как помер, кто чего достиг, кто как боролся, как выживал. Вспомните альбомы с фотографиями («А это кто? – А это дядя Коля, который…»). Если собрать обрывки детских воспоминаний, каких-то разговоров, клочки, лоскутки, случайные детали, запавшие в память, тот много всего понаберется. В памяти оседают порой малопонятные бабкины присказки, фрагменты казавшихся когда-то занудными рассказов. Крупицы информации об истории рода разбросаны в многочисленных бытовых разговорах, начиная с выбора работы и кончая выбором постельного белья, еды (и здесь есть версии материнские, отцовские, бабушкины…).

Допустим, мама любит пельмени, потому что она из Сибири, но варит папе борщи, потому что он с Украины…

Да, «там» принято так, а «у нас» – этак. Бабушки даже не задумываются о том, что рассказывают внукам нечто об отношениях двух ветвей рода, - они просто бухтят себе, занимаясь какими-то домашними делами, а на самом деле по капельке, между прочим, фактически передают семейные традиции. Хотя у нас это так и не называют. («Ну, какие там традиции? Что, у нас шашка прадеда висит на стене или прабабушкины драгоценности хранятся в шкатулке?») Более того, очень многое передается вообще не словами. Ребенок узнает, что машины опасны, не потому, что ему читают лекцию о правилах уличного движения, а потому, что когда его через дорогу переводят, у взрослого рука напрягается. Очень важно не только то, о чем дома говорят, но и то, о чем не разговаривают или замолкают, меняя тему, что упорно не замечают, от чего отворачиваются. Такие напряженные «дырки» в общении четко указывают на то, что мы в семейной терапии называем «скелетом в шкафу» (если он был похоронен с должными почестями и оплакан, то уже не скребется из шкафа).

Речь идет о неких семейных тайнах. Это могут быть самые разные вещи. Например, до рождения ребенка был, оказывается, еще один, который умер, о чем сыну никогда не говорили, но почему-то он это знает. Или, допустим, что-то о голоде. Замечали, в России детей перекутывают и перекармливают? Как нам передается вот это ощущение, что в ребенка надо впихнуть побольше и сейчас, пока есть? Причем, заметьте, лишнюю ложечку ему обычно кладет бабушка.

Так – не словами – она передает некую информацию. И мы усваиваем ее так же, как понимаем, что дорога опасна.

Современные психологи называют это «сообщением». В данном случае бабушка нам без слов передает сообщение об отмеренности продуктов в пережитой ею эвакуации, о том, что детям нужно лучший кусок отдать… Порой подобная информация о том, что – хорошо, что- плохо, что – можно, а что – нельзя, передается нам очень смутными сообщениями. Иногда такого рода послания, назовем это так, бывают очень-очень издали...»

Границы объективной реальности и веры в процессе взаимодействия с коллективным бессознательным.

Отвечая на вопрос: «Где вымысел и фантазия, а где феномен коллективного бессознательного?» известный психолог, Игумен монастыря отец Евмений, рассуждает о том существуют ли критерии нормальности?

Где эта тонкая грань между сумасшествием и гениальностью? Причем, в предлагаемом контексте первое – это собственные галлюцинации, а второе, влияние коллективного бессознательного. «…Определение нормы психического здоровья относится к числу самых сложных опросов современной психологии. Однако нередко в церковной среде можно встретить людей, которые начинают верить в свою «ненормальность», поскольку такое определение дал (или подтвердил) пастырь, духовник.

В Настольной книге священнослужителя существует такое предостережение по поводу постановки диагноза «ненормальности» тому или иному человеку со стороны пастыря:

« За пределы нормы интеллектуального развития человека в равной степени выходят и слабоумие и гениальность. Точно также отклонением от некоторой интуитивно понимаемой душевной нормы могут считаться и одержимость и блаженство. Поэтому пастырь-исповедник должен обладать собственно духовным опытом, христианской интуицией, знанием основ православной традиции душепопечительства и быть знакомым с некоторыми, пусть даже самыми общими, основами психиатрии. Но и в этом случае суждение о психическом здоровье прихожанина должно выноситься им с сугубой осторожностью и с учетом всех возможных индивидуальных особенностей каждого конкретного человека ».

Одним из наиболее ярко выраженных критериев нормальности можно считать, с определенной долей условности, приспособленность.

«Но приспособленность – полагает митрополит Антоний Сурожский, - понятие очень сложное. Потому что можно приспособленность видеть в том, что ты – точно такой, как все. Но можно видеть ее и в обратном, то есть в том, что у тебя достаточно личного, объективного суждения, чтобы противостоять всем – но с какой-то закономерностью: не просто лягаться вправо и влево, а произносить суждение и соответственно действовать. Между этими двумя крайностями есть масса оттенков, но так или иначе нормальность всегда определяется той или иной формой приспособленности, и это очень относительное определение, потому что оно чисто практическое. Например, на основании такого определения можно сказать, что целый ряд великих людей и святых были ненормальные; в конечном же итоге они-то были нормальны, а мы – нет.

Но когда мы можем рассматривать человека как достаточно нормального, встает вопрос о его ответственности, об ответственности за его поступки по отношению к людям, по отношению к Богу»

Обратите внимание на предыдущее повествование. Оно указывает на ответственность, которая обязательно возлагается на человека, когда он частично функции коллективного бессознательного берет на себя. То есть чем больше мы хотим контролировать свою жизнь, тем самым обеспечивая себе ощущение свободы, тем громадней груз дел, которые необходимо контролировать и нести ответственность.

Все ли по настоящему готовы к этому?…

Ответственность не в смысле набора логически выстроенных догм, а ответственность оплаченная своей Жизнью. Когда логика (нормальность) дает сбой и сильный человек смеётся над своей самонадеянностью и «правильными» расчетами «успешного результата»?

«…Известное неуважение к так называемым «критериям нормальности» высказывали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер говорил, что «в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности». А по ироничному замечанию итальянского психиатра Чезаре Ломброзо, «нормальный человек – это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный работник, эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть, животное».

По замечанию Д. Е. Мелехова, многие гениальные люди оставались таковыми не благодаря, а вопреки своим психоболезням, за счет реализации своих творческих возможностей.

«По формальным признакам почти каждому гению можно поставить психиатрический диагноз, что и делалось неоднократно. Так сонмом психиатров в 20-е годы были вынесены диагнозы: Пушкину – психопатия, Л. Толстому – шизофрения, Тургеневу – истерия, Достоевскому – эпилепсия. Клиническая картина в данном случае вполне накладывалась на душевную жизнь писателей. Но психиатры не могли заметить главного: душа гения не вмещалась в рамки категорий психиатрии».

Однако, существует качественно иное понимание нормы. Это происходит в случае различения понятий «человек» и «личность». Тогда последнее можно рассматривать как инструмент, орган, орудие человеческой сущности.

«В этом случае характеристика личности, ее «нормальность» или «аномальность» будет зависеть от того, как служит она человеку, способствует ли ее позиция, конкретная организация и направленность приобщению к родовой человеческой сущности или, напротив, разобщает с этой сущностью, запутывает и усложняет связи с ней. Таким образом, понятие нормы приобретает иную адресность и вектор: не к статистике, адаптации и т. п., а к представлению о человеческой сущности, к образу человека в культуре. Другими словами, проблема нормального развития личности ставится в зависимость от проблемы нормального развития человека. Последнее, в самом общем виде, понимается как такое развитие, которое ведет к обретению человеческой сущности, к соответствию понятия «человек».

Формирование личности человека в контексте неразрывных связей интуитивному следованию зову предков. Есть суть теогонии языческого русского социума. Которая в последствии сильно украсила христианство и стало православным мировоззрением.

Уместно заметить, что влияние коллективного бессознательного осуществляется на «подпороговом» уровне восприятия. Человек осознает, «как следствие контакта» лишь «сильные беспричинные эмоции», которые в последствии влияют и на весь гомеостаз организма.

Психосоматические проявления конфликта «личности» и «потенциями коллективного бессознательного.

Полезной, в медицинском аспекте, тема, будет в исследовании симптоматики физиологических расстройств вызванных противопоставлением (напряжением) личного «эго» с «эго коллективным».

Переход от «психологических» рассуждений к «физиологическим» необходимо сделать через теорию о логических уровнях (Роберт Дитлс 1997).

Где непосредственное взаимодействие цепочки психология-психика-тело, осуществляется через вовлечение неврологической «цепи» в действие. Которая осуществляется через эмоционально волевую сферу в психике человека на следующие системы организма в зависимости от напряжения вызванным сложностью обрабатываемой человеком информации.

Итак, нейро-логические уровни :

• Идентичность – имунная система и эндокринная система, глубинные функции жизнеобеспечения.
• Убеждения – автономная нервная система (например, частота сердцебиений, расширение зрачков, и т.д.). – бессознательные реакции.
• Способности – корковые системы – полусознательные действия (движения глаз, поза, и т.п.).
• Типы поведения – моторная система (пирамидный отдел и мозжечок) – сознательные действия.
• Внешнее окружение – переферийная нервная система, чувствительные ощущения и рефлекторные реакции.

В приведенной теории мы видим, как психическое состояние человека может влиять на механизмы иммунитета. Эмоции влияют на секрецию определенных гормонов, в частности щитовидной железы и надпочечников. Эндокринологи говорят о существовании прямой взаимосвязи между желанием жить и химическом балансе в мозге.

М.В. Струковская говорит, что сухое, «клиническое», понимание психосоматических симптомов и успешное их устранение диктуют необходимость «расстаться со столь вкоренившимся в нас отграничением психического от соматического» и идти всюду и всегда по пути физиологического обоснования реакций целостного организма со всеми их последствиями, т. е. «переводить всю психогению на физиологический язык» (Павлов И. П., 1934). К важнейшим достижениям отечественной нейрофизиологии принадлежит разработанная П. К. Анохиным (1935 – 1975) биологическая теория функциональных систем как замкнутого контура автоматической регуляции – широкого функционального объединения значительного числа физиологических компонентов (различно локализованных структур и процессов) с постоянной сигнализацией о результате действия для получения определенного приспособительного эффекта, необходимого в данный момент в интересах целостного организма. Любая качественно очерченная эмоция рассматривается в свете этой теории как целостная функциональная система со всеми присущими ей закономерностями (специальная физиологическая категория динамических интегративных процессов, объединяющая кору головного мозга и подкорковые образования). Положение о функциональной системе расшифровывает практически и нормальные функции организма, и различные формы их нарушений, и компенсаторные процессы при восстановлении нарушенной функции, и такие понятия, как декомпенсация состояния и выздоровление, утверждая по сути дела приоритет нашей страны не только в физиологической кибернетике, но и в нейрофизиологическом обосновании психосоматических симптомов.

Именно эмоции (первое звено в общей цепи приспособительных процессов) выступают как такие формы реакций, которые, сменяя друг друга, охватывают весь организм и позволяют ему «со спасительной быстротой» отвечать на любые воздействия окружающей среды еще до установления их конкретных параметров. Именно эмоции определяют «единый план в архитектуре живого организма», санкционируя либо отвергая его разнообразные функции на основании одного и того же принципа – наличия или отсутствия эмоции удовлетворения (единственного нередко критерия полноценности и законченности физиологического или поведенческого акта). Именно эмоции (один из наиболее демонстративных примеров соматовегетативной интеграции скрупулезно согласованного течения центральных и периферических процессов) детерминирует всю жизнедеятельность организма.

Функции эмоций сводятся в конечном счете к модификации (обычно повышению) энергетических ресурсов организма, формированию тенденции к поддержанию (увеличению) либо, наоборот, устранению (уменьшению) контакта с фактором, оказывающим то или иное влияние на индивида (этим определяется и знак эмоции), и организации специфических форм поведения, соответствующих качественным особенностям воздействующего фактора. У человека эмоции служат для оценки не только биологических и социальных потребностей, но и степени их удовлетворения; даже чисто биологические переживания становятся при этом социально окрашенными.

Таким образом, эмоции («абсолютный сигнал» полезности или вредности любого воздействия, производящий почти мгновенную интеграцию всех функций организма) приобретают совершенно исключительное значение по отношению ко всем другим механизмам адаптации. Не случайно первичные ощущения примитивных животных превращаются и затем закрепляются в процессе эволюции в многогранные эмоциональные состояния. Этому соответствует и постепенное усложнение нервной системы, функции которой у наиболее простых живых организмов выполняют практически самые древние медиаторы – адреналин, ацетилхолин, гистамин и др. Как показывают эмбриологические исследования, классические медиаторы (ацетилхолин и моноамины) начинают функционировать как локальные гормоны задолго до появления специализированных нервных структур (в так называемом донервном периоде индивидуального развития) и лишь позднее, в онтогенезе, уступают эту функцию собственно гормонам (Мицкевич М. С., 1978).

В свете биологической теории эмоций сопряженность аффективных и висцеро-вегетативных расстройств становится фактом, не только клинически установленным, но и физиологически непреложным. Анализ физиологической архитектоники эмоциональных состояний свидетельствует об одинаковой, по П. К. Анохину, правомерности двух рядов физиологических явлений: эффекторного выражения той или иной эмоции («рабочего эффекта» различных органов и систем) и ее субъективного самоощущения (более или менее выраженного чувства подавленности и тоски, тревоги и внутреннего беспокойства). Эта взаимосвязь, выработавшаяся в процессе эволюции, направлена на подготовку организма к активной борьбе с физической опасностью, хотя соответствующие вегетативно-сосудистые сдвиги у человека возникают и при любом стрессе социального характера. Выраженность этих сдвигов отражает степень эмоционального напряжения…».

Как мы видим, всё больше и больше людей науки начинают учитывать и использовать практически в своей деятельности феномены коллективного бессознательного. И что больше всего радует, так это практический подход к данной теме. Теории оставляют время и место «потом» домысливать происходящее.