Танцевальный вечер ночь в лувре. Придворный этикет "короля-солнца"

«Мне кажется, я расплачусь, - сказал король при приближении смерти. - Есть кто-нибудь еще в этой комнате? Хотя это не важно. Никто не удивится, если я расплачусь при вас». Однако то, как выглядел и вел себя Людовик XIV на протяжении 72 лет своего царствования, значило очень много. Он придерживался железной самодисциплины, и лишь изредка из-под маски величия прорывались дурной нрав, сильное чувство или физическая боль.

«Любовь к славе, - говорил Людовик, - означает, что мы не должны впадать в смятение». Впрочем, он был человеком, любящим плотские наслаждения. Вскрытие показало, что король обладал огромным желудком и кишками. Этим объясняется и его чудовищный аппетит, и хорошая фигура, которую он сохранял до старости. Придворные портретисты отдавали должное его стройным ногам, которыми Людовик чрезвычайно гордился. Последняя любовница короля мадам де Ментенон, которая приблизительно с 1683 г. была его морганатической женой, в возрасте 70 лет жаловалась своему исповеднику, что король, бывший на четыре года ее моложе, по меньшей мере раз в день требовал от нее исполнения супружеских обязанностей. Однако для общественной фигуры такого масштаба, как Людовик, самообладание было ключом к власти. Во время тяжелой операции по поводу фистулы заднего прохода, когда 18 ноября 1686 г. придворные врачи сделали королю восемь разрезов ножницами и два разреза скальпелем, они отметили лишь незначительные изменения в характере дыхания.

Последние годы его правления оказались невеселыми. Былые военные победы твердо установили восточную границу Франции по Рейну и принесли стране значительную долю бывших владений Испанских Нидерландов (современная Бельгия). Однако эти победы уступили место поражениям, нанесенным Франции войсками антифранцузского Большого альянса во время Войны за испанское наследство (1701-1714). Битвы при Блиндхайме (1704), Рамийи (1706) и Ауденарде (1708) закончились сокрушительными поражениями. «Кажется, Господь забыл все, что я для него сделал», - иронически заметил король.

Мирное соглашение позволило младшей ветви французских Бурбонов править в Мадриде, однако военные действия положили конец господству Франции в Европе и подорвали финансы страны. Людовику даже пришлось отдать свою золотую тарелку в переплавку, чтобы помочь выплатить долги, и он был вынужден есть с позолоченной серебряной тарелки. На протяжении одиннадцати месяцев в 1711 -1712 гг. он пережил смерть трех дофинов: сына, внука и правнука. Но даже в годины бедствий король мужественно сохранял достоинство, что производило неизгладимое впечатление на его современников.

Придворный этикет Версаля

Ни до, ни после Людовика ни один король не уделял столь пристального внимания соблюдению придворного этикета. Особенно ревностно он следил за тонкостями соблюдения церемониала, демонстрирующего его верховную власть. Жизнь в Версале, ставшем официальной резиденцией правительства 6 мая 1682 г., шла как по нотам. К концу XVII в. во всем дворцовом комплексе было около 20 тыс. придворных и слуг, из которых около 5 тыс. жили в самом дворце. Знать располагалась в северном крыле, откуда ее носили в портшезах сквозь суматоху оживленных коридоров дворца. В городе Версале, построенном для обеспечения нужд дворца, было около 40 тыс. обитателей, в том числе торговцы, чьи счета нередко обескураживали придворных. Культ одежды способствовал процветанию портных.

Как ни удивительно, этот микрокосм Франции всегда был открыт для посетителей - любой мог войти во дворец, если был одет соответствующим образом, носил шпагу и принадлежал к высшим слоям общества. Особенно многолюдным бывал дворец зимой, когда офицеры и солдаты возвращались домой после летних кампаний. Необходимо было следовать жесткому распорядку, регламентирующему повседневную жизнь, и король неизменно был пунктуален. Учтивость была обязательной. Король приподнимал шляпу в присутствии любой женщины, не исключая простой горничной; его примеру следовала вся высшая знать. Однако высота, на которую приподнималась шляпа, определялась положением дамы в свете, так что герцогиня могла рассчитывать даже на поцелуй. Иначе обстояло дело с придворными-мужчинами. Лишь герцоги из самых древних родов удостаивались едва заметного приподнимания королевской шляпы, и только они могли сидеть в присутствии короля, что отличало их от вельмож с не такими длинными родословными.

«Государство - это я»

Царствование Людовика вызвало к жизни новую идею правления, суть которой выражена в апокрифическом изречении короля «Государство - это я». Иными словами, он хотел полностью отождествлять себя с правительством страны, и наиболее поражала безличность королевской власти. Собственной сценой короля стал Версаль, обновленный и расширенный по поручению Людовика в 1668 г. сначала архитектором Луи де Во, а затем Жюлем Ардуэном Мансаром. Привечаемая при дворе, французская знать перестала плести интриги против короны. Ранее короли должны были путешествовать по всей Франции, чтобы показывать себя и тем самым поддерживать свою власть. Наступившая эпоха национальной стабильности сделала такие путешествия излишними, но в Версале король был всегда на виду. Его утренний lever1, когда он одевался, дневной dйbotter2, когда он переодевался после охоты, и вечерний coucher происходили в присутствии придворных; степень их близости к королю в эти моменты была точным показателем степени их фавора.

На самом деле в Версале было множество различных дворов кроме двора короля и королевы. Собственные дворы были у «детей Франции», к которым относились дети короля и королевы, а также братья и сестры короля. Служба при каком-либо дворе многим позволяла выдвинуться, и человек незнатного происхождения мог стать дворянином, а дворянин мог получить более высокий титул. Высшие придворные посты переходили по наследству, но значительное число других должностей можно было покупать и продавать по разрешению короля. Многие посты были фамильными. Например, ловцы кротов всегда принадлежали к семейству Лиардо, а пять поколений Бонта-мов успешно служили valets de chamber (камердинерами) королей начиная с Людовика XIII и заканчивая Людовиком XV.

Людовик приручает знать

За решительностью Людовика скрывались печальные детские воспоминания о Фронде, мятежах 1648-1653 гг., которые показали, как аристократия может ввергнуть в смуту обширные регионы Франции. Теперь аристократы были его постояльцами, поскольку они наперебой ходатайствовали об апартаментах в Версале, делая это ради престижа и демонстрации лояльности. Они испрашивали у короля разрешения (даваемого с большой неохотой) посетить Париж и умоляли его взять их с собой в Шато де Марли, частную резиденцию Людовика. Пребывание в Версале давало придворным и финансовые выгоды, поскольку там подписывались правительственные контракты и придворный всегда мог порекомендовать финансиста для заключения сделки. В таких делах огромную роль играли любовницы короля. Луиза де Лавальер вела учет placets, прошений от имени друзей о предоставлении теплых местечек. Если прошение удовлетворялось, проситель получал определенную долю. Мадам де Монтеспан, которая была любовницей Людовика до тех пор, пока не растолстела, была пожалована доля от продажи в Париже мяса и табака.

Начиная с 1661 г. Людовик правил без помощи первого министра или королевского фаворита - беспрецедентный случай в истории французских королей. Вместо этого он использовал министров, выбранных лично им. Такие фигуры, как Кольбер, великий реформатор финансов, всем были обязаны королю и не имели отношения к традиционной дворцовой иерархии. Члены семьи Людовика к правлению страной не допускались: с дофином никогда не советовались, а брат короля, герцог Орлеанский, сосредоточил свою энергию на драгоценностях, мальчиках и макияже, а также на ратных подвигах, к которым у него был явный талант.

Покровительство короля искусствам

Культура также притягивала знать ко двору. Под влиянием Людовика спортивные состязания, концерты, спектакли, балеты и оперы изменили французское искусство, поставив его на службу королю-покровителю, который, естественно, рассчитывал на взаимность. После представления трагедии «Расин» Корнеля, состоявшегося 16 августа 1674 г. во время войны с Нидерландами, перед королем склонили взятые в качестве трофеев вражеские штандарты. Одновременно по берегам Большого канала в версальских садах были расставлены пьедесталы с обелисками, увенчанными изображениями солнца. При дворе этот новый эстетизм дополнялся галантностью, вызывающей в памяти средневековые рыцарские традиции. Изысканность и обходительность в словах и жестах свидетельствовали о том, что законодательницей придворного этикета вместо Италии стала Франция.

Тем не менее не исчезли ни ссоры, ни дуэли, ни аристократические скандалы. В «дело отравительниц» в конце 1670-х - начале 1680-х гг. были вовлечены многие благородные дамы. Олимпия, графиня де Суассон, бывшая фавориткой Людовика, в 1680 г. бежала в Брюссель, когда стали подозревать, что она отравила своего мужа. Незадачливый граф принадлежал как к Савойской династии (независимое герцогство), так и к династии Конде, младшей ветви Бурбонов. Людовик подозревал, что принц Евгений, сын от этого брака, был гомосексуалистом, поскольку тот в юности якшался с группой молодых людей, которые любили переодеваться женщинами. С тех пор отношения между ними были натянутыми, и после скандала с Олимпией король запретил Евгению поступить на службу во французскую армию. Это было серьезной ошибкой, поскольку принц оказался выдающимся полководцем, и при его активном участии «Большой альянс» в 1700-е гг. одержал немало побед над французами.

Чтобы продемонстрировать свои достижения, Людовик беззастенчиво пользовался классической мифологией. Его сравнивали с Аполлоном. Скульптурные изображения колесницы Аполлона (традиционно олицетворяющей солнце) и Латоны, матери этого бога, украшали два больших пруда в дворцовых садах. Представления о том, что монарх подобен солнцу, для французской культуры были не новы. Однако Людовик не без помощи окружавших его деятелей искусств превратил эти представления в устойчивую систему взглядов, а французская церковь вместе с иезуитами, составлявшими значительную часть придворных, поощряла его приравнивать славу короля к славе христианского Бога. В церкви он имел преимущественное право занимать место возле алтаря, хотя во время проповеди перед мессой мог услышать осуждение своего сексуального поведения или проводимой им внешней политики. Но даже расположение мест в церкви было отражением порядка священного и порядка общественного. Лицом к алтарю могли находиться только король и Господь Бог.

После смерти Людовика центр светской жизни снова переместился в Париж. Для французской интеллигенции Версаль стал символом низкопоклонства. Людовика XV Версальский дворец просто подавлял, и он предпочел жить в своих частных апартаментах. Без сиятельного короля-солнца этот дворец превратился в мавзолей и для династии, и для подобного понимания королевского долга.

Людовику XIV словно на роду было написано быть баловнем судьбы. Само рождение его, после двадцати лет супружеской жизни родителей, могло служить хорошим знаком. В пятилетнем возрасте он стал наследником прекраснейшего и могущественнейшего из престолов Европы. Людовика XIV называли Король-Солнце. Красавец с темными локонами, правильными чертами цветущего лица, изящными манерами, величественной осанкой, к тому же повелитель великой страны, он действительно производил неотразимое впечатление.

В общении с придворными, министрами, дипломатами он выглядел всегда очень сдержанным и демонстрировал удивительную вежливость, в которой в зависимости от ранга, возраста и заслуг его визави различалось множество оттенков. Он четко, свободно и ясно излагал свои мысли. Его поведение в обществе было осмотрительным, тактичным и в высшей степени умеренным.

Многократно цитировавшаяся поговорка «Точность - это вежливость королей» в особой степени относится к Людовику XIV. Он был всегда пунктуален, слушал внимательно и не уставал на самых долгих заседаниях. Он обладал исключительно развитым чувством долга. Людовик XIV проявлял себя как прагматик, который использовал текущие политические события в интересах короны и государства. При этом он никогда не выжидал, а старался создать благоприятную для Франции конъюнктуру, подавить в зародыше антифранцузские коалиции или - если для этого не было возможности - разгромить их превентивными военными акциями. Он всегда был тверд в вопросах сана, этикета и церемониала.

Король активно участвовал в придворной жизни. Он был великолепным наездником и любил охоту. Как кавалер он был образцом. Он охотно танцевал, ценил театр и придворные праздники.

Всем известно, что слово «этикет» приобрело свое современное значение именно при короле Людовике. Во-первых, на свежезасеянных лужайках молодого Версальского парка разместили таблички вроде «По газонам не ходить», ибо беспечные дворяне не слишком заботились о сохранности насаждений. Эти таблички назвали этикетками, а король издал специальный указ, призывающий соблюдать правила поведения и напоминающий о том, что не следует пренебрегать надписями. Во-вторых, во время приемов, чтобы не нарушать строгость церемоний, на стулья гостей клали таблички-этикетки с перечислением некоторых правил, на соблюдении которых настаивал король. Таким образом, французское слово «этикет» получило второе значение: «поведение, соответствующее установленному порядку, церемониал».

Очевидно, что придворные обязательства требовали от дворянина определенных качеств. Сохранились руководства по поведению того времени, из которых одним из самых известных является сочинение графа Кастильоне «Придворный». Согласно данному руководству придворный должен быть любезен и внимателен, избегать сплетен, злоязычия и лжи. Его манеры должны были выглядеть естественными без неловкости, он обязан был хорошо говорить на нескольких языках, уметь играть в карты, не обращать внимания на денежные потери, петь, рисовать, танцевать, играть на музыкальных инструментах, практиковать модные в то время виды спорта, но отнюдь не игры простонародья. На войне ему рекомендовалось избегать ненужного риска, если он находился вне поля командира. Вежливость его должна была возрастать в зависимости от ранга собеседника, а по отношению к королю его манеры должны были напоминать поведение слуги перед господином. Понятно, что не все из этих норм осуществлялись на практике, но правила поведения по отношению к королю необходимо было соблюдать неукоснительно.

Во время правления Людовика 14 этикет, который становится настолько сложным, что при дворах появляется специальная должность церемониймейстера, следившего за выполнением всех его тонкостей и строжайшим образом регламентировавшего всю дворцовую жизнь. Члены семьи монарха и придворные должны были в определенный час вставать, точно указывалось, кто должен был присутствовать при одевании монарха, подавать предметы его туалета, сопровождать его во время прогулки и т. д. Было точно определено, как проходили церемонии аудиенции, торжественных выходов, прогулок, обедов, балов.

Право первенства в придворном этикете эпохи абсолютизма приобретает определяющий характер. Вопрос преимущества кого-либо зачастую становится вопросом жизни и смерти, так как непростительным оскорблением считалось занятие, хотя бы и нечаянное, чужого места или вход в комнату раньше персоны более высокого ранга. Имело значение, кто на чем сидит, кто оказывает ту или иную услугу королю.

Стараниями самого же Луи 14 система первенства была ритуализирована до мелочей. Церемонии того времени возносили короля до уровня недоступного божества. Утром, при пробуждении короля, на него надевали халат главный хранитель опочивальни и несколько придворных, причем было расписано не только то, кто какую именно оказывал услугу, но и их движения. Затем двери опочивальни открывались, и короля могли лицезреть придворные высших рангов, склонившиеся в глубоком поклоне. Король произносил молитву и выходил в другую комнату, где одевался, при этом ему вновь прислуживали представители высшей знати, в то время как основные придворные, имеющие на это право, лицезрели этот процесс, стоя в отдалении в почтительном молчании. Затем король удалялся в часовню во главе процессии, а на его пути рядами стояли сановники, не удостоенные аудиенции, повторяя свои прошения в надежде, что проходя мимо, Людовик XIV услышит их и даже, может быть, произнесет: «Я подумаю об этом». Во время королевской трапезы все придворные должны были стоять, соблюдая полнейшую тишину. Король восседал в кресле. Королева и принцы, если они присутствовали, имели право сидеть на стульях, а другие члены королевской семьи - на табуретах. Король мог оказать величайшую честь знатной даме, позволив ей сесть на табурет; у мужчин такой привилегии не было, но все они стремились к ней ради своих жен.

Понятно, что в таких условиях принципиальное значение придавалось вопросам первенства, и никто уже не уступал, как в средние века, своих привилегий и прав другому. Тот, кто удостаивался особой чести (например, нести свечу в королевской опочивальне), мог получить дополнительные социальные и, что не менее важно, материальные преимущества перед другими.

Чины, милости, деньги, поместья - все добывалось именно при дворе, в толпе придворных, подчиненной этой строжайшей иерархии. Придворные были вынуждены ежедневно проводить стоя долгие часы ожидания, терпеть скуку королевской трапезы и унизительные обязанности прислуги для того, чтобы быть замеченными королем. Годы, проведенные подобным образом, оказывали пагубное влияние на их характер и интеллект, но приносили ощутимые материальные выгоды.

Придворный этикет Людовика XIV также весьма способствовал развитию французской модной индустрии, так король издал специальный указ о смене одежды по сезонам, регламентировал костюм придворных, ввел в моду новую одежду - жюстокор, окончательно вытеснивший пурпуэн и брасьер. Костюм, который сформировался в 1670-1680-х гг., почти без изменений носили более ста лет, вплоть до Великой французской революции. Он состоял из рубашки, штанов до колена, нижней одежды с длинными рукавами и застежкой спереди и верхней одежды с застежкой и рукавами с отворотами. В это время в моду входит и сравнительно новый вид одежды - домашняя (халаты из полосатых восточных тканей, тюрбан). Огромное внимание при дворе Людовика XIV уделяли женской моде, так как женщина была в центре придворной жизни, являясь украшением французского двора. Уже в 1650-е гг. в моду возвращается корсет - легкий, на китовом усе, появляются нижние юбки из ткани, прошитой китовым усом. Это придает фигуре грациозность и четкие линии. Культ женственности приводит к увеличению декольте, увлечению аксессуарами. Каблук, который появился в начале XVII в. как элемент обуви кавалериста для упора ноги в стремени, становится новым изощренным оружием женского кокетства. Чрезвычайно важным элементом костюма становится прическа - придумывают все новые и новые фасоны с использованием горячей завивки, чужих локонов, лент, кружев.

При дворе организовывались большие праздничные представления, театральные и музыкальные спектакли, но было много и других возможностей развлечься.

Пожалуй, нигде так не увлекались танцем, так тщательно его не изучали, как во Франции в конце XVII века. При Людовике XIV балы достигли необыкновенного блеска. Луи XIV самолично брал уроки танцев на протяжении двадцати лет, и обычно принимал участие во многих придворных балетных постановках, часто в роли Аполлона или Юпитера. Фактически, любой человек, от принца до уличного музыканта мог принять участие в подобном костюмированном представлении-маскараде. Поначалу они имели довольно несвязную структуру, где каждый исполнитель вел свою роль так, как сам желал; но вскоре эти балетные постановки стали поручать профессиональным деятелям искусств, таким как композитор Жан-Батист Люлли. Балы времен Людовика 14 поражали роскошью костюмов и парадностью обстановки. Здесь правила придворного этикета соблюдались особенно строго. От убранства залов и гостиных, от элегантно-изысканных нарядов и легких танцев веяло утонченной грацией и подчеркнутой манерностью.
Людовик очень заботился о блеске и роскоши своего двора. Он часто устраивал праздники, балы, маскарады, заводил роскошные костюмы, воздвигал дорогие постройки. Именно в период его правления Версаль из небольшой деревушки превратился в резиденцию французских королей.
Обладая представительной внешностью, изящными манерами и изысканным вкусом, король являлся законодателем придворного этикета и личным примером стремился вводить среди своих подданных изысканность и утонченность обхождения. Придворные, желая угодить повелителю, подражали ему во всем. В то время у мужчин вошли в моду шитые золотом кафтаны, шелковые чулки, башмаки и огромные волнистые парики; ленты и кружева в изобилии украшали как женские, так и мужские наряды, в обращении господствовали вычурные приседания поклоны и комплименты.

В 1661 году Людовик XIV издает указ об организации Парижской Академии танца. В специальном королевском документе говорится, что Академия призвана способствовать воспитанию хорошей манеры у привилегированных классов, хорошей выправке у военных. Возглавили это учреждение тринадцать лучших учителей, назначенных Людовиком. В задачу Академии входило установить строгие формы отдельных танцев, выработать и узаконить общую для всех методику преподавания, совершенствовать существующие танцы и изобретать новые.

Людовик XIV вошел в историю под именем «короля-Солнца». Во Франции солнце выступало символом королевской власти и лично короля и до Людовика XIV. Светило становилось персонификацией монарха в стихах, торжественных одах и придворных балетах. В одной из балетных постановок юному Людовику довелось впервые предстать перед своими подданными в образе Восходящего солнца, а затем и Аполлона - Солнечного бога. Принцы крови и придворные, танцуя рядом со своим государем, изображали разные стихии, планеты и прочие подвластные Солнцу существа и явления. Кроме того, на Карусели 1662 года, данной в честь рождения первенца королевской четы, Людовик XIV гарцевал перед зрителями на коне в костюме римского императора. В руке у короля был золотой щит с изображением Солнца. Это символизировало то, что это светило защищает короля и вместе с ним и всю Францию.

Людовик XIV царствовал 72 года, дольше любого другого монарха Европы. Королём он стал в четыре года, а всю полноту власти взял в свои руки в 23 и правил на протяжении 54 лет Луи де Бурбон был уверен в своем божественном праве на неограниченную власть и считался воплощением Франции и государства. Внешним проявлением этого стал детально разработанный этикет придворной жизни и поклонения монарху. Двор служил королю инструментом контроля над мощной и влиятельной частью дворянства, «великих» страны, которые могли в своих провинциях мобилизовать значительные силы. Это высшее дворянство различными методами, в том числе раздачей прибыльных доходных мест и пенсии, привлекалось ко двору, где оно, учитывая высокие расходы на представительство и соответствующий их рангу образ жизни, все больше и больше зависело от короля. Абсолютная власть монарха была необходима для блага и процветания государства и его жителей. Талантливый правитель, Людовик XIV немало сделал в этом направлении. Его политика была направлена на развитие экономики и культуры Франции. Была создана Академия наук, активно поддерживалась государством культура. Поэтому не случайно Франция при Людовике XIV стала самой могущественной державой Европы.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-16

Этикетом обычно называют свод правил, которых необходимо придерживаться, находясь в обществе. В позднем Средневековье этим обществом, следовавшим установленным нормам, считался двор при королевской особе. Регламентированное поведение, сложный церемониал упорядочивали отношения между монархом и его подданными. Но с другой стороны, этикет иногда принимал такие гипертрофированные формы, что современные обыватели назвали бы это абсурдом.

При каждом дворе находился специальный человек, который следил за выполнением норм этикета – церемониймейстер. Те, кто нарушал придворный «устав», подвергались наказанию. Так в Марокко все, кто «осмеливался» присниться принцессе, приговаривались к смертной казни.

В 16 веке при дворе английского короля Эдуарда VI монарху во время трапезы прислуживали на коленях самые родовитые рыцари страны. Тогда же существовала специальная должность «королевский откупорщик океанских бутылок с письмами». Если вдруг бутылку с посланием прибивало к берегу, и ее кто-то случайно открывал, то его отправляли на плаху.

В России об этикете стали говорить при Петре I. Первоначальные помыслы царя были благими: «не чистить ножом зубы, не ковыряться в носу, не отплевываться вокруг себя». Однако при его дворе этикет имел некую искаженную форму. Когда устраивались ассамблеи (собрания-балы), Петр I заставлял являться на них чиновников со всеми их семействами. Тем, кто опаздывал, наливалась большая штрафная рюмка водки. Однажды боярыня Олсуфьева, будучи на последнем месяце беременности, молила царя не пить штрафную, но тот стоял на своем. Через несколько часов у женщины случился выкидыш. Петр I приказал заспиртовать мертвого младенца и выставить в кунсткамере для исследований.

При Екатерине II был введен «Эрмитажный этикет». Среди прочего в нем упоминалось: если кому-то захочется поближе полюбоваться фарфоровой статуэткой, не нужно по забывчивости складывать ее к себе в карман.

При испанском дворе в этикете было прописано, что ни в коем случае нельзя прикасаться к королевской особе без специального разрешения. Однажды в 17 веке лошадь королевы Марии-Луизы понесла во время прогулки, она выпала из седла, а нога застряла в стремени. Два офицера пришли ей на помощь, но вместо ожидания благодарности, тут же пустились вскачь, опасаясь, что их могут казнить за прикосновение к монаршей особе.

Если испанской королеве повезло, что ей пришли на помощь, невзирая на запреты, то жену короля Сиама постигла более печальная участь. Суанда Кумарираттана прогуливалась на лодке с новорожденной малышкой. Внезапно лодка перевернулась, и королева вместе с дочкой стала тонуть. Никто из тысячной толпы не пришел им на помощь, т. к. не смел прикоснуться. А ведь дело было уже в 19 веке. Король был вне себя от ярости, и полетели головы. Но после этого случая прописанное в этикете правило «запрета касания королевской особы» было отменено.

В Китае перед правителями благоговели едва ли не больше, чем в других странах. Так император Цинь Ши Хуанди боялся за свою жизнь и постоянно перемещался по своим многочисленным дворцам. Придворным же приходилось кланяться перед каждыми покоями, т. к. теоретически там мог находиться правитель. Так продолжалось до тех пор, пока из одного из дворцов не начал исходить характерный запах. Когда же придворные все-таки рискнули раскрыть двери, то обнаружили там полуразложившееся тело императора.
Придворный этикет подразделялся еще на несколько подвидов. Среди них любопытно выделить

Старые французские короли до ужаса боялись заглушить уловками этикета свежий и свободный глас галльского острословия. Они действительно переняли церемониал бургундского двора, но позаботились оставить достаточно щелочек для непосредственного общения с окружающими. Генрих IV любил простой, открытый разговор. Он запретил детям величать его холодным "Monsier" (господин), ему хотелось быть просто "papa". He принял он и такого нелепого заведения немецких дворов, как "Prugelknabe" (козел отпущения), для детей благородного происхождения, которые были товарищами в играх юным князьям, но если княжичи вели себя плохо, то порку прописывали их маленьким друзьям. Генрих IV давал особый наказ воспитателю своего сына, чтобы оный примерно колотил парнишку, ежели тот будет безобразничать. 14 ноября 1607 года король пишет воспитателю:

"Желаю и приказываю сечь Дофина розгами всякий раз, ежели заупрямится или начнет делать что-либо дурное; на собственном опыте знаю, ничто так не пойдет на пользу, как добрая порка".

Генрих (Henri) IV, называемый также Генрихом Наваррским (1533-1610) французский король (с 1589 г.), убит религиозным фанатиком Равальяком (Ravaillac) (прим. ред. )

Людовик XIV (Людовик Великий) (1638-1715) - французский король (с 1643 г.) (прим. ред. )

Король-Солнце - родоначальник придворного церемониала. Иерархический порядок. Женщина в обществе. Брак, адюльтер и внебрачные дети. Светские правила. Дуэли. Любимые развлечения. Застольный этикет. Светские салоны.

«…В вестибюле, на виду у каждого входящего, между двумя рыцарскими доспехами висел портрет Людовика XVI, увитый черной траурной гирляндой и освещенный свечами двух массивных канделябров. Казалось, рыцари прошлого опираются мечами о постамент, охраняя монарха. В этом было что-то мистическое. Барон с нетерпением ждал возвращения мажордома, но перед ним предстала сама Шарлотта Аткинс. Ее волосы принесли немного света в мрачный темный вестибюль. Шарлотта протянула ему обе руки и сделала два шага навстречу. Барон вздрогнул. Черное платье с белым муслиновым воротником и манжетами явилось точной копией того, что, по рассказам, сейчас носила в Тампле Мария-Антуанетта. Прическа под кружевным чепцом, рост, фигура и даже черты лица – все напоминало ему королеву. Жану на мгновение показалось, что перед ним предстала его несчастная повелительница. Правда, Шарлотта Аткинс была немного моложе, и глаза ее сияли, тогда как в очах королевы тревога и горе погасили огонь. Но, очевидно, их сходство усилилось бы, если присыпать Шарлотте волосы пудрой: поговаривали, что королева поседела...
Неожиданно для себя барон почтительно поклонился и поцеловал протянутые руки…»

Жульетта Бенцони „Кровавая месса”.

Жан-Леон Жером. "Прием Великого Конде в Версале." . 1878 г.

Слово «этикет» появилось во фр. языке в начале XVII века и было позаимствовано из голландского языка, где обозначало «колышек» - деревянную бирку. К бирке прикрепляли листок бумаги с названием товара, его весом и др. данными, важными для информации покупателей. Позже этот бумажный листок стали именовать самим словом «этикет». И сегодня французское слово «Etiguette» переводится как «ярлык, надпись». Параллельно формировалось переносное значение этого слова, связанное с представлением к французскому двору. Каждый, кто должен был предстать перед королём Франции получал «этикетку» с письменной инструкцией, где расписывались все действия, слова и жесты. считается родоначальником этикета в современном понятии. Это он был первым монархом, который превратил придворный церемониал в незыблемое правило. Он же являлся законодателем европейских вкусов и моды в XVII веке. Благодаря ему, Королю-Солнцу, французский этикет достиг вершины своего блеска и стал образцом подражания для всей Европы. Король был неизменно точен и пунктуален, это с ним связано знаменитое высказывание «Точность – вежливость королей». Он помнил по именам даже слуг, которых в те времена во дворце насчитывалось более 20 000 тысяч человек. Он обладал такой внешностью, в которой сочеталась мужская красота, утончённость аристократа и внушительность монарха. Пунктуальность и вежливость, размеренность, изящество и красота, свойственные монарху, стали обязательными для подданных. Под влиянием этих тенденций ушёл в прошлое костюм, когда-то заимствованный из Испании, а вместе с ним и манера носить сапоги в любых обстоятельствах. Их стали использовать для войны и охоты, а при дворе и в повседневной жизни мужчины теперь ходили в туфлях на высоком каблуке. Головы венчали не только шляпы, но и пышно завитые парики. Это была эпоха наивысшего авторитета Франции на международной арене. В искусстве главенствовал стиль барокко, а Людовик был главным арбитром во всём. С этого времени – Франция законодательница вкуса для всей Европы.

Жан-Леон Жером. "Мольер у Людовика XIV" (1863).

Галантный век , длившийся до 1789 года, проявлял себя во всём. Погоня за модой – обязательный атрибут жизни высшего общества. Своего апогея она достигла при Людовике XVI , благодаря его жене, королеве Марии-Антуанетте , которая любила украшать себя роскошными нарядами, дорогим драгоценностями и необычными причёсками. Она являлась законодательницей мод. Это благодаря ей модистки превратятся в важных особ, имеющих право входить в королевские покои без доклада в нарушении всех правил этикета. Галантность проявлялась повсюду. Наряду с обычными трактирами возникают кофейни и шоколадные лавки. Моду пить шоколад привезли из Испании, из Франции она попала в Англию и др. страны. Кофейни в XVIII веке становятся местом учёных и литературных бесед, что особенно прижилось в Англии.

Установленный Людовиком XIV иерархический порядок просуществовал до начала Великой французской революции. К стоящим на верхней ступеньке иерархической лестницы - дофину, наследнику престола, братьям короля, и иностранным принцам – обращались «монсеньор», это же обращение использовали для архиепископа. При переезде двора каждому из придворных отводилось помещение соответственно его статуса и ранга. На дверях покоев делались надписи; комнаты короля помечались белым мелом, королевы и дофина – жёлтым. Все остальные придворные «имеющие право на мел» довольствовались серым цветом. Все остальные путешествующие помечались углём. Для знатных дам очень важным было «право на табурет». Оно давало право сидеть в присутствии короля и высочайших особ на табурете. Таких дам без всяких насмешек называли «табуретками». «Временные табуретки» имели право сидеть только утром, вечером они обязаны были стоять. Жёны королевских сыновей при встрече с «постоянными табуретками» должны были их целовать, а прочим для приветствия подавать руку. Со временем «право на табурет» усложнилось: некоторые дамы в Версале могли сидеть только на складных стульях, в Марли – на табурете, в Рамбуйе им подавали стул со спинкой.

Положение женщин во Франции отличалось от др. европейских стран. Формально она была подчинена главе семьи – отцу, мужу, старшему брату. В ведении дел семейных, а тем более государственных, участие принимать не могла. Даже королевы, а их как правило, было несколько: жена правящего короля, колева-мать, вдовствующие королевы, согласно давно провозглашённому принципу «Не должно лилиям прясть» - не имели на это права. Лилия символизировала Францию и королевский дом. Однако реальное положение женщин во Франции было намного лучше, чем в Испании или Италии. Женщина обладала гораздо большей свободой в выборе образа жизни. Многие из них прекрасно владели шпагой, охотничьим копьём, лихо скакали на лошади, а бывало устраивали поединки, в том числе и с мужчинами.
Брак по-прежнему оставался, в первую очередь деловой сделкой, а не союзом по любви, поэтому адюльтер был вполне допустим и его почти не скрывали. Мало того, внебрачные дети часто признавались отцами с полного одобрения общества. Объектом страсти дворянина могла стать женщина любого сословия.

Светские правила выполнялись неукоснительно. Например, ездить на мулах или в каретах для дворянина считалось неприличным. Он передвигался по городу и его окружностям на лошади, обычно, в полной экипировке. И хотя оружие и доспехи были не столь тяжелы, как в рыцарские времена, полностью вооружённый шевалье вскочить с земли в седло не мог, поэтому около ворот или дверей ставили специальные тумбы – монтуары, с которых подсаживались на лошадь. На мулах обычно ездили доктора, судейские и горожане с положением, причём они могли сидеть «по-дамски», т.е. боком. Кареты, носилки, портшезы поляризовались дамами, хотя болезнь или возраст давали основание для использования этого транспорта. Обычно дворянин выходил из дома в сопровождении слуг, причём, чем он был знатнее, тем многочисленнее сопровождение. Пешком ходили только на прогулки вокруг дома или в саду. При этом в руках обязательно держали трость и не опирались на неё, а небрежно ею помахивали. Королевский двор диктовал, практически, условия поведения всего общества. Именно при дворе была широко распространена манера лобызаться при встречах. Целовались даже малознакомые люди - и дамы, и кавалеры. Если же поцеловаться возможности не было, посылали воздушный поцелуй, что прежде было принято только у принцев. Страсть к поцелуям была столь велика, что появился обычай целовать предметы, передаваемые друзьями.

Henry Victor Lesur

Сапоги, шпоры и оружие – всё это подчёркивало доблесть дворянина, как и постоянная готовность к стычке, к защите своей чести на дуэли. Дуэли неоднократно запрещались, но они происходили постоянно. Королевская власть вынуждена была прощать дуэлянтов. Только за период с 1583-1603гг. прощения получили 7000 тыс. человек. Вызов на дуэль назывался «билетом». Поединок вёлся по жестким правилам. В соответствии с неписанным этикетом к поединку приступали расстегнув камзолы, развязав ленты и шнуровку на штанах, сняв пояса и перевязи. Излюбленным местом для дуэлей в Париже были Пре-о-клер и луг у стен монастыря Сен-Жермен де Пре (Святой Герман в полях). Здесь выясняли отношения не только молодые дворяне, но и студенты университета.

Развлечения и забавы также распространялись королевским двором. Одним из любимых способов времяпровождения была игра в карты. При дворе особо почётным было приглашение к карточному столу короля. При этом, несмотря на весь галантный этикет, популярными развлечениями были казни и сожжение еретиков.

Французы всё больше внимания уделяли своему столу и застольному этикету. Со временем появятся специальные комнаты – столовые, а пока трапезы торжественно обставлялись даже в крестьянских домах. Недаром существует старинная поговорка: «Счастлив человек тот, у кого жена- русская, дворецкий – англичанин, повар – француз». Не случайно идеальным поваром называют француза. Именно за ними с давних времён закрепилась слава первоклассных кулинаров. Первая поваренная книга вышла во Франции в начале XIVв. Культ не только сытной, вкусной, но и красиво поданной еды создавался французами не одно столетие. Вот как сервировали стол во время одного из королевских обедов в 1455 г. Он был украшен перьями павлинов, ветками, увитыми цветами и даже вольером, в котором щебетали птицы с позолоченными хохолками и лапками. Участники пиршества вкушали оленье рагу, мясо дикой лани, фаршированных кур, жаркое из телятины, несколько сортов паштета, осетрину и мясо кабана под сметанным соусом. Пока гости насыщались их слух ублажали менестрели. Естественно, знать во всём подражала королю, и изысканная сервировка праздничного стола в течении многих веков – и по сегодняшний день – остаётся одним из многочисленных достоинств французской кухни. Чем далее, тем всё рафинирование становятся французские короли и тем охотнее идут они на поводу у изящных дам и, тем большими выдумщиками становятся их повара. И поскольку Франция диктовала моду, в том числе и в кулинарии, соседи, ворча и посмеиваясь следовали примеру французов. Готовить по-французски было престижно и даже меню часто писалось на французском языке. Самым распространённым напитком во Франции было вино. Когда чествовали одного из присутствующих, в бокал с вином клали хлебную корочку – она называлась тост – и передавали его из рук в руки гостю, чтобы он выпил вино и съел хлеб. Отсюда современный смысл слова «тост» и выражение «поднять тост». Перед приходом гостей все блюда выставлялись на стол, прикрытые крышками, чтобы уберечь их от ядов. Отсюда выражение «накрывать на стол». Руки перед едой обычно не мыли, только в торжественных случаях гостям предлагалась ёмкость с душистой водой, одна на всех, или же руки споласкивали вином. Кстати, именно русские дипломаты, приучили Европу мыть перед едой руки и подавать на стол не все блюда сразу, а по очерёдности. За столом рассаживались по рангу. Место хозяина было во главе стола. Стаканы и кубки для напитков стояли на приставном столике. Каждый желающий выпить приглашал слугу, который подавал ему питьё, а затем возвращал стакан на столик. При этом слуга должен был помнить где, чей стакан. С переменой блюд меняли салфетки, перед десертом меняли скатерть. Салфетки повязывались на шею, из-за из малого размера и толщины ткани, сделать это было не просто, отсюда появилось выражение «Свести концы с концами», что на сегодняшний день стало означать чисто финансовые трудности.

Грубость и вульгарность, так характерная для первого короля из династии Бурбонов – Генриха IV Великого (Генрих Наваррский 1553-1610гг.) вызывали недовольство придворной знати, что неожиданно породило совершенно новое явление – светские салоны. В убранстве таких покоев на всем лежит печать доведенной до предела утонченности. Зеркала, позолота, буйно стелющиеся по стенам и потолкам лепные узоры составляют пространственную структуру интерьеров. Изящная мебель, нарядные предметы украшения, уютные, обставленные с большим вниманием ко всем мелочам жилища, утонченные формы светской жизни, - все это становится неотделимой частью повседневного быта высших кругов общества. Первый светский салон появился в 1606 г. у маркизы де Рамбуйе.

Екатерина (Катрин) де Вивон, маркиза де Рамбуйе (1588, Рим - 2 декабря 1665, Париж) - знаменитая хозяйка парижского литературного салона эпохи Людовика XIV. Маркиза, которую часто называли просто мадам де Рамбуйе, была дочерью и наследницей Жана де Вивона (Jean de Vivonne) , маркиза Пизани. Её мать Джулия принадлежала к аристократической римской семье Савелли. В возрасте 12 лет Екатерина была выдана замуж за Шарля д’Анжанна (Charles d’Angennes), виконта Ле-Мана и впоследствии маркиза Рамбуйе. После рождения своей старшей дочери, Жюли д Анжан (Julie d’Angennes) в 1607 г. молодая маркиза почувствовала желание не появляться при королевском дворе, полном интриг, и начала собирать вокруг себя кружок, ставший позже таким знаменитым. Её резиденцией был расположенный неподалеку от Лувра особняк (отель) Пизани, который позже стали звать отелем Рамбуйе (Hôtel de Rambouillet).Салон Рамбуйе стал центром литературной фронды против абсолютизма и одним из главных мест, где создавалась прециозная литература (фр.précieux - прециозный - изысканный, жеманный) - литературное направление, возникшее во Франции в начале XVII века в притворно-аристократической среде и просуществовавшее до 60-х гг. XVII в.) Литературным отражением салонной жизни были бесчисленные мадригалы, сонеты, рондо, послания, представлявшие собой лёгкую, изысканную светскую «causerie» (непринуждённый разговор, беседа) в стихах с её острословием, вычурными оборотами, словесной игрой, поэтическими загадками, каламбурами. Любовь, точнее галантная влюблённость, культ дамы, мелкие эпизоды светской жизни - обычная тематика этой поэзии. Её наиболее яркие представители - Годо, Бенсерад , аббат Котен, Вуатюр , Саразен, создавшие условный стиль светской лирики, блестящей по форме.
Отличие салона мадам Рамбуйе, который она держала вместе со своей дочерью, от обычных домов, открытых для приема в то время, было в том, что пространство состояло из нескольких небольших комнат, где гости могли бы двигаться и находить больше уединения, чем в больших приемных залах. Для этих целей Отель был перестроен в 1650 году, и до 1650 года он сохранял своё значение в качестве социального и литературного центра. Практически все наиболее заметные представители французского света и культуры не избежали его голубых гостиных, в особенности во 2-ю четверть века, когда этот салон находился на пике славы, которой, в частности, он был обязан красоте своей хозяйки. Успех маркизы в качестве хозяйки салона имеет много объяснений. Она обладала врожденными способностями, которые, хотя и не экстраординарные, были тщательным образом развиты. Кроме того, многих её гостей, подобно ей самой, отвращали от королевского двора царящие там интриги, а в доме маркизы они находили достойную альтернативу. Маркиза обладала истинной добротой и не имела предубеждений, что позволяло ей одинаково любезно принимать у себя принцев крови и литераторов. Не стоит забывать о значении, который оказал этот салон на развитие эпистолярного жанра во Франции. Больше того, превосходное качество практически всех писем и мемуаров французов и француженок XVII в. во многом можно объяснить тем, что происходило в салоне маркизы: к искусству разговора стали относиться как к настоящему искусству, и был создан четкий стандарт достойных форм выражения чувств.
Хозяйка дома принимала гостей лёжа в своей знаменитой голубой гостиной. Разговор начинался с обмена новостями, затем обсуждались любые интересные темы. Разговор вёлся в непринуждённой, лёгкой манере. Не только аристократы, но и богатые буржуа устраивали приёмы, как правило в комнате, где стояла кровать. По примеру мадам Рамбуйе дамы, встречали гостей лёжа. Постепенно такая гостиная стала делиться на две части пологом, который скрывал постель. Эта часть –альков- был доступен только самым близким хозяйке людям. Там велись самые интимные и секретные разговоры. Салон маркизы де Рамбуйе оказывал серьёзное влияние на последующее развитие этикета в течении последних лет правления Генриха III и всего правления Людовика XIII.
Последние годы правления Людовика XIV были периодом угасания и невероятной скуки в Версале. Молодёжь стала покидать двор, находя интересное общение в светских салонах. В начале XVIII века появились сразу несколько известных салонов: мадам де Ламбер , герцогини дю Мэн, мадам де Тансен . Салонные собрания в XVIII веке становятся ценрами светской жизни. Здесь собираются известные писатели, музыканты, поэты, философы, актёры, политики и среди них Монтескье , Мариво , аббат Прево, Вольтер , Андриенна Лекуврер , Мишель Барон , Рамо , президент Эно, Болиброк и др. Здесь обсуждаются литературные новинки, спектакли, филосовские трактаты, политические новости и светские сплетни. На следующий день эти окончательные суждения обо всём на свете становятся окончательным мнением всего Парижа.