Феноменология сомнения Скептик не отрицает то, что испытывается как следствие являющегося образа, не отрицает являющегося (?). Сомнение в том, являющееся таково, как оно является, предполагает: допущение, что оно является, что есть являющееся; сомнение в том, что

Феноменология (Ph?nom?nologie) Изучение феноменов, иначе говоря, того, что явлено сознанию. А что, скажите на милость, можно еще изучать? Значит, феноменология – всего лишь иносказание мышления? Не совсем. Описывая то, что явлено сознанию (феномены), Сартр стремился тем самым

Феноменология архитектуры 225. Bradley, Richard. An Archaeology of Natural Places. London, 2000.226. Diani, Marco. Restructuring Architectural Teory. Evanston (Il.), 1989.227. Frey, D. Wesensbestimmung der Architektur // Idem. Kunstwissenschafliche Grundbegrife. Prolegomena zu einer Kunstphilisophie. Wien, 1946.228. Harmon, Robert B. Towards a Phenomenology of Architecture: A Selected Bibliography. Monticello (Ill.), 1982.229. Hempel, E., Der Realit?tscharakter des

СОЦИОЛОГИЯ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ. Феноменология - направление социальной мысли, разработанное Э. Гуссерлем. Главный акцент феноменологии делается на внутреннюю работу человеческого сознания и способы, с помощью которых люди классифицируют окружающий мир и объясняют его. Это направление не занимается каузальным объяснением человеческого поведения. Если люди воспринимают свой чувственный опыт таким, каков он есть, то им приходится сталкиваться с массой впечатлений, цветов, звуков, запахов, ощущений, которые сами по себе бессмысленны. Поэтому люди должны организовать мир вокруг себя в виде явлений, так классифицировать свой чувственный опыт, чтобы он имел некие общие характеристики. Классификация явлений - это исключительно продукт человеческого мозга. Для того чтобы понять соц. жизнь, феноменологи должны изучить способ, с помощью которого люди помещают внешний мир в категории, выделяя отд. явления. Только так возможно понять смысл явления, его сущность.

В социологии эти идеи развивал А. Щюц, ученик Гуссерля, в 1930-е годы переехавший в США. Щюц первым попытался объяснить, как можно применить феноменологию для рассмотрения социального мира. Основной вклад работы Щюца «Феноменология социального мира» состоит в том, что, по его мнению, способ, которым люди классифицируют и придают значение внешнему миру, не является чисто индивидуальным. Люди создают «типификации» - понятия, приложимые к классам вещей, вытекающие из опыта. Эти типификации не является уникальными для каждого человека, они разделяются членами общества. Их передают детям во время обучения языку, чтения книг или разговоров с другими людьми. Используя типификации, люди способны общаться с другими на основе допущения, что они видят мир таким же образом. Щюц считал, что такое знание является основополагающим для достижения практических задач в повседневной жизни, однако не считал его фиксированным и неизменным. На самом деле, обыденное знание в процессе человеческого взаимодействия постоянно модифицируется. Щюц полагал, что каждый индивид имеет уникальную биографию, и что он интерпретирует и ощущает мир немного иным образом, чем другие, однако существование обыденного знания позволяет людям понять, по крайней мере частично, действия друг друга; они убеждают сами себя, что таковы закономерные и правильные черты мира и соц. жизни. С данной точки зрения люди создают иллюзию, что существует стабильность, порядок в обществе, в то время как на самом деле все это совокупность индивидуальных опытов, не имеющая четкой формы.

Этнометодология в рамках социологии феноменологической является сравнительно недавним социологическим подходом. Она имеет дело с методами, используемыми людьми (или «членами», как их называют методологи) для конструирования, рассмотрения и придания смысла их собственному социальному миру. Этнометодологи полагают, что нет никакого внешне определения социального порядка, как это предполагается в некоторых других социологических подходах. Социальная жизнь представляется стройной членам общества только потому, что его члены активно участвуют в придании ей смысла.

Ключевой точкой феноменологии, по мнению Д. Циммермана и Д. Видера, является объяснение того, как члены общества относятся к задаче рассмотрения, описания и объяснения порядка в мире, в котором они живут. Этнометодологи Г. Гарфинкель и другие провели изучение техники, с помощью которой члены общества достигают видимости порядка: они используют «документальный метод». Этот метод состоит из выделения определенных аспектов неопределенного количества черт, содержащихся в любой ситуации и контексте, или определений их конкретным образом, и рассмотрения их в качестве свидетельства, рассматриваемого образца. Таким образом, процесс перевернут, и конкретные моменты рассматриваемого образца используются затем как доказательства существования самого образца. «Документальный метод» состоит в рассмотрении актуальной видимости как «документа», «указывающего на», «свидетельствующего в пользу» предполагаемого рассматриваемого образца. Рассматриваемый образец не только выводился из индивидуальных документальных свидетельств, но эти индивидуальные документальные свидетельства в свою очередь строятся на основе того, что известно о рассматриваемом образце; каждый из этих элементов используется для разработки др.

Социология феноменологическая доказывает, что социальная жизнь «по своей сущности рефлексивна». Члены общества постоянно соотносят аспекты деятельности и ситуаций с предполагаемыми образцами и подтверждают существование этих образцов обращением к частным случаям их проявления. Таким образом, члены общества создают отчет о социальном мире, который не только придает смысл и объясняет, но в действительности и создает этот мир. «Индикативность» означает, что смысл любого объекта или деятельности вытекает из их контекста, он «индексируется» в конкретной ситуации. В результате этого любая интерпретация, объяснение или отчет, сделанные членами общества в их повседневной жизни, становятся соотнесенными с конкретными обстоятельствами или ситуациями. Для членов общества смысл того, что происходит, зависит от способа, которым они интерпретируют контекст рассматриваемой деятельности. В этом отношении их понимания и отчеты индикативны: они формулируют смысл в терминах конкретного состояния среды.

Феноменологи очень критично относятся к другим направлениям социологии. Они считают, что «обычные» социологи не поняли природу социальной реальности, поскольку социальный мир они рассматривают, как если бы это была объективная реальность, независимая от анализа и интерпретации членов общества. В противовес этому феноменологи доказывают, что социальный мир состоит не из чего иного, как из конструктов, анализа и интерпретаций своих членов. Следовательно, работа социолога состоит в том, чтобы объяснить методы и аналитические процедуры, используемые членами общества для конструирования своего социального мира. Согласно представлениям этнометодологов именно эту работу обычная социология так и не смогла сделать. Для феноменологов почти нет разницы между традиционными социологами и человека с улицы. Они доказывают, что методы, используемые социологами в своих исследованиях, в основе аналогичны тем, что используются людьми в повседневной жизни.

Позиция феноменологов была подвергнута основательной критике А. Гоулднером за то, что они обращаются к тривиальным аспектам соц. жизни и открывают вещи, которые все уже знают. Критики социологии феноменологической считают, что она не уделяет должного внимания тому, что аналитические процедуры членов общества проводятся в рамках системы социальных отношений, включающих властные различия. Многие феноменологи не принимают во внимание все то, что не признано и не учитывается членами общества. Они полагают, что если люди не признают существование объектов и событий, то эти объекты и события на них не влияют. Вместе с тем заслугой социологии феноменологической является интересная постановка актуальных методологических проблем.

В.П. Култыгин

Социологический словарь / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М, 2014, с. 486-487.

Литература:

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии. М., 1994; Култыгин В.П. Совр. зарубежные социол. концепции. М., 2000; Шюц А. Избр. Мир, светящийся смыслом. М., 2004; Гуссерль Э. Избр. работы. М., 2005; Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб., 2007; Husserl Е. Erfahrung und Urteil. Hamburg, 1954; Schtitz A. Der Sinnhafte Aufbau der Sozialen Welt. Wien, 1960; Garfinkel H. Studies in Etnomethodology. Englewood Cliffs, 1967; Goldner A. W. The Coming Crisis of Western Sociology. N.Y., 1970; Zimmerman D.H., Wieder D.L. Ethnomethodology and the Problems of Order: Comment on Denzin // Understanding Everyday Life. L., 1971.

В 60-е годы с претензией на новый стиль теоретизирования выступила феноменологическая социология, которая признала, что человек как личность обнаруживает свою индивидуальность всегда, имея собственную интерпретацию социальной реальности, и в соответствии с ее накопленным опытом социального взаимодействия. Уникальность человеческой личности проявляется главным образом в ее социальной сути.

Основные принципы феноменологического метода были обоснованы выдающимся философом Эдмундом Гуссерлем. В начале XX в. он выдвинул первые идеи феноменологии. Первая же систематическая разработка-концепция феноменологии была осуществлена в 30-е годы (в трудах А. Шюца).

Основные идеи феноменологического метода можно выложить в таком логической цепи: сущности всех предметов или явлений не всегда доступны познанию путем наблюдений или анализа. Как правило, это достигается только путем (ее "усмотрения") интуитивного ощущения. Человек в своем познании окружающего мира имеет иметь дело с чистым сознанием как таковой. В нашей повседневной жизни мы не подвергаем сомнению том, что мир, который мы воспринимаем, действительно таковым. Но, по мнению Гуссерля, мы в определенной степени должны воздержаться от общепринятых установок, суждений о реальности окружающего мира, а благодаря "душевным" человеческим качествам, благодаря переживанием мы можем дополнить собственное понимание и восприятие окружающего мира.

Научная ценность феноменологии, по мнению ее основателей, и заключается в способности реконструировать, трансформировать первобытные "чистые переживания" в разновидность познавательной деятельности человека. Гуссерливська методологическая программа ориентировала на возвращение от научных абстракций до уровня обыденного обыденного сознания. Она требовала интуитивной проверки, переосмысления научных понятий. Феноменологическая философия движется к истине на основе первичных "сведений" сознания и глубинных интуиций познающего субъекта. Главный познавательный метод Гуссерля - интеллектуальная интуиция, "усмотрения" сути, истины, идеи. Здесь делается акцент на момент непосредственного "усмотрения" истины, ее способности самораскрываться (вне работы мышления). Таким образом, для ученого истинное знание и естественнонаучных, скорее всего, выступают как антиподы.

Другим основателем феноменологической социологии был австро-американский социолог Альфред Щюц. Его труды были посвящены обоснованию методов и понятий "понимающей" социологии, при этом ученый отталкивался от идей М. Вебера и Э. Гуссерля. Проблема "понимание" (от "понимающей" социологии) возникла, как мы знаем, в гуманистической сфере как альтернатива объяснению в естественных науках. Поэтому научно-познавательная деятельность (особенно в отношении явлений культуры) редуцировалась М. Вебером за "понимание" воплощенных в них смыслах - субъективности. Отсюда брала свое начало "понимающая социология" М. Вебера, которая выступала против позитивистской социологии, объективизма в науках о человеке и обществе. В то же время, неординарная теория "идеальных типов" Вебера была краеугольным камнем данного мировоззрения и направленная на получение научно объективной истины.

По мнению А. Щюца, социология заходила в тупиковое состояние, ища ответ на вопрос: "каким образом возможно общество?" В традиционной социологии данная проблематика принималась "на веру" в то, что другие люди существуют, их действия носят субъективный смысл, коммуникация и взаимопонимание возможны и т. Д. Однако, по мнению А. Щюца, это не должно анализироваться, это все философской проблематикой. А где же тогда лежат "социологические" границы проблематики, предмета анализа, как понять природу собственных теорий и методов?

Свою программу решения данной проблемы Щюц обосновал на феноменологической философии Э. Гуссерля и обосновал "понимающую" социологию как феноменологическую социологию, которая требует субъективного компонента в пояснительной схеме жизненного мира. Щюц показывает, что наиболее полно и последовательно человеческая субъективность реализуется в мире повседневности.

Повседневность - одна из сфер человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и осмысления мира и которая возникла на основе трудовой деятельности человека. Как таковая, повседневность и есть "высшей реальностью", она является основой, на которой только и могут формироваться все другие знания. Повседневная "типологизация" мира дает возможность лучше его познавать, она придает ему смысла и является частью языка, на котором мы общаемся, и инструментария, которым мы познаем мир. Это знание он назвал знанием первого порядка. Научное же знать - это абстрактный мир научных понятий и законов, исторически выводились на основе жизненного опыта. А потому, по Щюцом, - это знание второго порядка.

Основы феноменологической социологии получили свое дальнейшее развитие в идеях так называемого "социального конструирования реальности" американских социологов Томаса Лукмана и Питера Бергера. Они, как и Щюц, исходят из того, что научные знания, так же как и продукты художественной творческого воображения или религиозного переживания, укорененные в повседневном жизненном мире человека, поэтому их можно рассматривать как производные от "повседневного знания". Феноменологическая социология как раз и изучает содержание, структурные формы и функции такого знания. Причем обыденное знание, по их мнению, - это динамическая структура, в которой постоянно имеет место обмен, циркуляция. Основу ее составляет так называемая "ситуация лицом к лицу" (визави).

В любой человеческой деятельности, объясняют ученые, имеет место повторение определенных стандартных действий, ведущих к успеху. Люди в основном действуют по привычке и готовыми образцами, а не тяготеют к инновациям. А социальные институты формируются как определенные способы типологизации уже имеющихся образцов взаимодействия. Благодаря использованию феноменологического анализа социальная реальность, по мнению Лукмана и Бергера, выступает как феномен "жизненного мира", непосредственно подано сознанием и индивидов, которая существует в их коллективных представлениях и корректируется человеческой интуицией и чувством.

Контрольный вопрос:

1. Принципы феноменологического метода.

Шютц Альфред (1899 - 1959) - американский социолог австрийского происхождения, последователь Э. Гуссерля, один из основоположников социальной феноменологии и феноменологической социологии. А.

Щютц с 1939 г. в эмиграции, с 1953 г. - профессор социологии Нью- Йоркской Новой школы социальных исследований. Первая и главная книга А. Щютца «Смысловое строение социального мира. Введение в понимающую социологию» (1932) явилась попыткой создания нового теоретико-методологического основания социальных наук. Феноменологическая социология А. Шютца изложена в его работе «Феноменология социального мира» (1967) на английском языке и его взгляды являются разновидностью понимающей социологии.

Феноменологическая социология А. Шютца но своей сути является социологией познания, гак как формирования социального им понимается как объективация знания в процессе человеческой практики. Основу феноменологической социологии А. Шютца составляет идея Э. Гуссерля о противоречии между объективным миром и познающим его субъектом. Для решения этого противоречия А. Шютц предложил осуществить две редукции. Первая - эго феноменологическая редукция: отказаться от исследования мира путем «естественной установки» и исследовать «жизненный мир» на основе «интенциональности» (от лаг. intentio - стремление, направленность сознания на какой-либо предмет).

Все эмпирические науки имеют своим предметом мир, но сами они так же, как и их инструментарий, являются элементами этого мира. Значит, науке, если она действительно желает быть строгой наукой, необходимо выяснение ее генезиса и обусловленности миром, из которого она рождается и в котором живет. Этот мир, предшествующий научной рефлексии, А. Шютц определил как нашу непосредственную «интуитивную среду», где «мы, как человеческие существа среди себе подобных, переживаем культуру и общество, определенным образом относимся к окружающим нас объектам, воздействуем на них и сами находимся под их воздействием».

По мнению ученого, социология должна изучать мир, начиная «с самого начала». Но это еще не дает ответа на вопрос: как возможно общество? Для этого он предлагает осуществить вторую редукцию - трансцендентальную (выходящую за пределы опытного знания), отказаться от анализа самого субъекта и анализировать его «чистое сознание». Феноменологу, с точки зрения А. Шютца, нет дела до самих объектов. Его интересует их значения, конструированные деятельностью нашего разума. Не реальные социальные объекты становятся предметом его анализа, а редуцированные объекты, как они являются в потоке сознания индивида, организуя его поведение. Отсюда «жизненный мир» - это сконструированный разумом «интерсубъективный мир».

Конструирование «интерсубъективного мира» имеет решающее значение в феноменологической социологии А. Шютца. Она позволяет раскрыть сущность сознания и взаимную связь людей как существ жизненного мира. Основная форма интерсубъективности описывается им при помощи конструкта о «взаимности перспектив», предполагающего наличие двух идеализаций. Первая из них - «взаимозаменяемость точек зрения». Поменявшись социальными местами, субъекты, тем не менее, окажутся обладателями идентичных способов переживания мира. Второй идеализацией является правило «совпадение систем релевантностей» (смысловое соотношение между информационным запросом и полученным сообщением). А. Шютц утверждал, что «Я и любой другой человек» принимает на веру тог факт, что, несмотря на уникальность наших биографических ситуаций, различие используемых систем критериев значимости «несущественно с точки зрения наших целей». Мы оба считаем, что «Я и он» интерпретируем актуально и потенциально общие нам объекты, факты, события одинаковым образом.

Следующим важным компонентом интерсубъективности является alter ego - «другое Я». Как считал А. Шютц, «другое Я» описывает некоторые аспекты восприятий индивидом «другого» в его «живом настоящем». Одновременность нашего восприятия друг друга в «живом настоящем» означает, что Я в некотором смысле знаю о другом в данный момент больше, чем он знает о себе самом.

В феноменологической социологии одним из центральных конструктов является «интенциальность», которая выступает сущностной характеристикой направленности целевого, мотивированного действия, а также сознания, выражая тот фундаментальный факт, что последнее всегда является сознанием чего-то, что объект сознания есть «подразумеваемый», всегда «значимый» для сознания. Для обозначения взаимодоиолнительных аспектов интенциональносги А. Шютц в свою феноменологическую социологию вводит термины «ноэзис» - «я мыслю», «я воспринимаю» и «ноэма» - «то, что я мыслю, воспринимаю». Эти термины имели для него важное методологическое значение, так как они служат описанию объектов сознания и описанию процесса их конструирования.

Социологу А. Шютц рекомендует начинать исследование с определения уровня значения. Тогда понятия и конструкты становятся для него конструктами «второго порядка, ибо они являются конструктами действительных обыденных конструктов первого порядка, используемых индивидами в их повседневной жизни». Особый интерес представляет идея А. Шютца о смысловом строении социального мира. Эго сделало возможным изучение экзистенциальной природы социального мира. Благодаря тому, что социальный мир зависит от деятельности индивидов, он сохраняется и изменяется.

А. Шютцом была предложена идея типизирования, согласно которой мир представляется человеку как определенный набор типических процессов, обеспечивающих как повседневную жизнь людей, так и их научно- теоретическую деятельность. Акцентируя внимание на способности человека воспринимать действия других людей, ученый указывал на новые возможности социологии познания. В связи с этим А. Шютц утверждал, что используемый в повседневной жизни людей язык служит вместилищем заранее сформированных социальных но происхождению типов и характеристик. Согласно его мнению, словарь и синтаксис повседневного языка выступают как неисчерпаемый источник сведений о социальной реальности и открывает перед социологом широкий круг познания новых явлений.

Опираясь на свою теорию, А. Шютц исследовал структуры мотивов социального действия, формы и методы обыденного сознания, структуру человеческого общения, социального восприятия, а также проблемы методологии и процедуры социального познания. Его идеи получили развитие в работах таких американских социологов, как, например, Г. Гарфинксль и П. Бергер.

И все же для того, чтобы появилась феноменологическая социология, были важные причины, часть которых находилась в логике развития всей социологической науки.

Одна из главных причин - необходимость в изучении социального мира как обыденного, так называемого повседневного, мира индивида. При этом здесь имеется ввиду индивид, который умеет чувствовать, переживать и стремиться достичь чего-либо. Исходя из этого, социальный мир, являясь объектом социологического исследования, превращался в мир субъективного опыта, иными словами, феноменальный мир. Теперь социальный мир - это жизненный мир людей, действия которых имеют субъективный смысл и полностью зависят от тех объектов, который на них воздействуют. Вот такой жизненный мир и должна была изучать феноменологическая социология.

Современная феноменология в социологии, а в частности ее сторонники, руководствуются тем, что окружающий (внешний) мир людей является результатом их творения сознания. Не отрицая существования объективного мира, социологи считают, что он становится важным для людей лишь тогда, когда они действительного его воспринимают, а также тогда, когда он из объективного внешнего превращается для людей во внутренний субъективный. При этом индивиды воспринимают не столько сам мир, как его явления, т. е. феномены. Феноменологическая социология в таком случае носит одну главную задачу - выяснить, понять и познать, как люди упорядочивают (структурируют) явления воспринимаемого мира в своем сознании, а затем воплощают свои знания мира в повседневную жизнь. Чтобы удобнее было решать такую задачу, наряду с феноменологической социологией применяется социология знания.

Таким образом, феноменологическая социология интересуется не столько объективным миром социальных процессов и явлений, сколько гем, как мир и многочисленные структуры воспринимают обычные люди в своей повседневной жизни. Именно поэтому можно уверенно говорить о том, что сторонники этого направления ставят перед собой следующую цель - осмыслить и понять мир в его духовном бытии.

Гарфинкель Гарольд (р. 1917 г.) - американский социолог, представитель феноменологической социологии. Предметом исследования Г. Гарфин- келя и других этнометодологов стало практическое функционирование обыденных типов, т. е. неосознаваемых ожиданий того, как должно идти нормальное взаимодействие (или стабильных культурных моделей взаимодействия). «Гарфинкелинг» - особый тип социально-психологического экспериментирования осуществляющий сознательное нарушение экспериментатором нормального хода взаимодейст вия и исследующий реакцию на это. Этот эксперимент показывал каким могло бы бы ть взаимодействие в норме. Было выявлено, что разрушение стабильных культурных модулей вызывает среди людей панику, смятение и т. д.

Лукман Томас (р. 1927 г.) - профессор социологии в ФРГ, ведущий представитель феноменологической социологии знания. Лукман после смерти А. Щютца издал книгу «Структуры жизненного мира», вышедшей иод именами А. Щютца и его самого, в которой он дал систематическое описание идей А. Щютца как целого. В 1966 г. он совместно с П. Бергером опубликовал «Социальное конструирование реальности», где разрабатывается идея о том, что теоретическое знание не исчерпывает всего запаса знания, существующего в обществе и играет далеко не главную роль в жизни большинства людей. Отсюда главной задачей социологии знания должно стать обыденное, дотеоретическое знание, к которому человек обращается в повседневной жизни. Анализ «социального конструирования реальности» имеет своим предметом возникновение, функционирование и распространение знания в обществе. Социальная реальность предстает у них как нечто непосредственно данное сознанию индивидов, существующее в их коллективных представлениях и конструируемое интерсубъективным человеческим сознанием. При этом снимается качественное различие между социальной реальностью как объективной и существующей в виде общественного сознания. Диалектическая концепция эта основана на том, что познавая мир, люди созидают его, а созидая, познают.

Бергер Питер Людвиг (р. 1929 г.) - американский социолог, видный представитель феноменологической социологии, директор института экономической культуры Бостонского университета. В работе «Приглашение в социологию» (1963) показал взаимосвязь между «человеком в обществе» и «обществом в человеке». Впоследствии эти идеи использовались П. Бергером при разработке совместно с Т. Лукманом феноменологической социологии знания в книге «Социальное конструирование реальности». Предложенная им теория модернизации получила воплощение в книге «Капиталистическая революция» (1986).

Теории, разработанные так называемой «Франкфуртской школой», наложили решающий отпечаток на всю современную леворадикальную мысль, можно даже сказать, стали ее идейной основой. Более того, без хотя бы самого общего представления о концепциях этого философского течения невозможно понять историю современною Запада, круг вопросов и проблем, интересовавший мыслящих людей на протяжении XX века и интересующий их до сих нор. Речь идет о таких темах, как отчуждение, тоталитарность, одномерность человека в эксплуататорском мире, господство технократии, экологические проблемы и т. д.

Феноменологическая социология А. Шюца

1.2 Основные идеи главных работ А. Шюца

Альфред Шюц написал множество работ, и первая и, пожалуй, наиболее значительная его книга называлась "Смысловое строение социального мира: Введение в понимающую социологию". Это единственная книга, которую Шюц опубликовал при жизни. Она вышла в 1932 году и имеет подзаголовок "Введение в понимающую социологию". Эта книга представляет собой нечто большее, чем просто введение, и является попыткой философского обоснования социологии Макса Вебера ради развития "понимающей" методологии.

В начале предисловия Шюц поясняет мотивы написания книги. Он пишет: "Предлагаемая книга восходит к многолетним интенсивным исследованиям теоретико-методологических сочинений Макса Вебера. В ходе длительной работы над ними я все больше укрепился в убеждении в том, что подход Макса Вебера хотя и представляет собой исходное положение всякой подлинной теории в социальных науках, однако его анализ еще не доведен до той глубины, на которой только и могут быть решены многие важнейшие вопросы, возникающие в самой методологии социальных наук. Необходимо, прежде всего, глубоко осмыслить центральное понятие социологии Макса Вебера -- понятие субъективного смысла, что, однако, является лишь частью других важнейших проблем социологии, которые Вебер вообще не анализировал, хотя они и не были чужды ему". Так пишет Альфред Шюц в своей книге.

Еще одна из главных работ Альфреда Шюца это "Избранные статьи". В ней автор описывает многие концепции и определения социальной реальности. Такие как: жизненный мир, интерсубъективность, естественная установка.

Он считает, что к жизненному миру принадлежим все мы в нашей естественной донаучной установке; он является основой всех значений для всех наук, а так же для феноменологии. Таким образом, жизненный мир - это наша непосредственная "интуитивная среда", где, по словам Шюца, "мы, как человеческие существа среди себе подобных, переживаем культуру и общество, определенным образом относимся к окружающим объектам, воздействуем на них и сами находимся под их воздействием".

Термин "интерсубъективный" используется для описания некоторых аспектов взаимной связи с людей как существ жизненного мира. Анализ интерсубъективности у Шюц, проясняет её отношение к социологии. Этот термин в книге "Избранные статьи" описывается при помощи термина "взаимности перспектив", предполагающего о наличии двух идеализаций. Первая из них "взаимоменяемость точек зрения", где следует факт: "Я и любой другой человек будем одинаково воспринимать наш общий мир, если мы поменяем местами так, чтобы мое "Здесь" превратилось в его, а его "Здесь" - которое для меня сейчас "Там" - в мое". Вторая идеализация "совпадения систем релевантностей". По словам Шюца, это означает, что "Я и он, то есть "мы", интерпретируем актуально или потенциально общие нам объекты, факты и события "эмпирическим тождественным", то есть практически одинаковым образом". Следующим важным компонентом интерсубъективности является alter ego - "другое Я". По Шюцу, тезис "другое Я" описывает некоторые аспекты восприятии индивидом "другого" в его "живом настоящем". Одновременность нашего восприятия друг друга в "живом настоящем" означает, что Я в некотором смысле знаю о другом в данный момент больше, чем он знает о себе самом. Свое "Я" возможно зафиксировать лишь в рефлексивном повороте к самому себе, а предметом рефлексии всегда является уже "бывшее", отстраненное от "здесь-и-теперь", т. е. мне не дано мое собственное действие в его актуальном настоящем. Зато "другой" дан мне непосредственно "здесь-и-сейчас" .

Типизация, в понимании Шюца представляет собой создание смысловых связей. Если ситуацию можно постоянно ставить в определенную смысловую связь, то она превращается. типичную ситуацию. "Каждая типизация, возникшая при "исходном" решении проблемы, применяется при дальнейшем решении рутинных проблем. Если она всегда оказывается адекватной для решения проблем, то может стать относительно завершенной типизацией. Тем самым она переходит в разряд привычного знания, использование которого является полностью "автоматическим". Типизации упорядочивают социальную реальность и придают ей доверительный характер. Социальные типизации сводят множество возможных значений вещей к значению, которое они имеют в момент актуального действия человека. Типизации являются основой прагматического мотива.

Как было отмечено выше, в субъективном запасе знания содержится не только личный опыт, но и опыт всех других людей. Типизации, которые являются свободными от субъективного и непосредственного опыта и в значительной степени анонимны, объективируются. "Язык является главной формой отложения типичных схем опыта, релевантных для данного общества". В языке объективировано большинство типизации жизненного мира. Поэтому в феноменологической социологии языку уделяется большое внимание.

Люди вырастают в языковой среде общества. Вместе с языком они приобретают "нормальные" типизации. Поэтому мы всегда исходим из того, что наши типизации являются такими же, как у других, по крайней мере до тех пор, пока не столкнемся с обратным. Шюц пишет об этом следующим образом: "Все, что является несомненным, основа но на привычке: в них содержатся рецепты для решения проблем, встречающихся мне по мере моих поступков. Мой запас знания содержит варианты решения таких проблем. Если новый опыт в новой жизненной ситуации может быть непротиворечивым образом поставлен в соответствие с прежней типизацией, возникшей ранее в сходной ситуации, и тем самым быть включенным в релевантную схему отношений, то тем самым лишь подтверждается "правильность" моего запаса знаний. Все, что требует ответа, благодаря актуальному новому опыту превращается посредством рутинного течения переживаний в естественную установку, которая является самоочевидной". Тем самым прежний опыт воспринимается как само собой разумеющийся. Лишь в том случае, когда эта схема дает сбои, горизонт, в котором накопленный опыт является осмысленным, должен быть пересмотрен. Тем самым типизация модифицируется.

Однако все это скорее исключение. Как правило, мы интерпретируем мир так, каким мы его знаем: "Интерпретации, накопленные в моем запасе знания, имеют статус инструкций к действию: если вещи занимают такие-то и такие-то позиции, то я должен поступать так-то и так-то". Благодаря тому что подобные инструкции все время обеспечивают практический успех действий, "они воплощаются в привычные рецепты действий". Одна из гарантий правильности рецептов носит индивидуальный характер и заключается в успешном повторении прежних действий. Вторая гарантия является социальной, так как запас знания, который опосредуется обществом, состоит их таких накопленных рецептов.

Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что типизация является двусторонним процессом. С одной стороны, индивид находится во власти типизации своего общества, от которых ему не так просто избавиться и от которых, вероятно, он и не стал бы избавляться, если бы был вообще способен думать об этом. Действительно, типизации выполняют охранительную функцию и воспринимаются, по-видимому, на бессознательном уровне. С другой стороны, очевидное бессознательное усвоение типизации не должно скрывать того факта, что люди сами активно овладевают типизациями своего общества. Даже если человек полностью интегрирует типизации в свое мышление и подтверждает их своими действиями в отношении других людей, это означает, что он все-таки уяснил их смысл прежде, чем начать действовать. Нельзя упускать из виду двусторонний характер этого процесса, так как он объясняет, как возможны совместные и одинаковые действия и почему тем не менее людям кажется, что их поступки являются весьма своеобразными и совершенными лишь по их воле.

Хотелось бы отметить одну из концепций А. Шюца - концепция повседневной реальности как реальности высшего порядка. Выдвигая концепцию множественности реальностей, Шюц опирается на идею американского философа и психолога У. Джемса о существовании многообразных миров опыта, единственным критерием реальности которых служит психологическая убежденность, вера в их реальное существование.

Возьмем повседневность как особую сферу реальности. Для нее характерно:

а) бодрствующее напряженное внимание к жизни как форма активности сознания.

б) в качестве преобладающей формы деятельности выдвижение проектов и их реализация, вносящая изменения в окружающий мир, Шюц квалифицирует ее как рудовую деятельность и говорит, что она играет важнейшую роль в конституирования повседневности.

в) трудящееся я выступает как целостная, не фрагментированная личность в единстве всех ее способностей.

г) как особенная форма социальности выступает типизированный мир социального действия и взаимодействия.

д) как своеобразная временная перспектива - социального организованное и объективированное стандартное время, или трудовое время, или время трудовых ритмов.

Можно подвести итог, дав общее определение повседневности, как она понимается Шюцем. Повседневность - это сфера человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и переживания мира, возникающей на основе трудовой деятельности. Для нее характерно напряженно-бодрствующее состояние сознания, целостность личностного участия в мире, представляющим собой совокупность не вызывающих сомнения в объективности своего существования форм объектов, явлений, личностей и социальных взаимодействий.

Для того, чтобы лучше понять специфику повседневности, взглянем через эти же "очки" на любую другую из конечных областей значений, например на мир фантазии. Сюда может быть отнесено многое: и простое "фантазирование", и измышленная реальность литературного произведения, и мир волшебной сказки, мифа и т.д.

Все они по всем параметрам отличаются от мира повседневности. В них превалирует совсем иная форма деятельности -- не труд,мотивируемый окружающим миром и воздействующий на его объекты. Напряженно-бодрствующая установка сознания заменена созерцательной, воображающей. Человеческое я не реализуется в этом мире полностью, практически-деятельная его сторона остается не участвующей. Качество социальности этого мира снижается: в предельном случае коммуникация и понимание продуктов фантазии вообще невозможно. Наконец, здесь совсем иная временная перспектива: фантастика не живет в трудовом времени, хотя и может быть локализована в личностном и социо-историческом времени.

Важно, что буквально все характеристики мира фантазии обнаруживают дефицит каких-то качеств, свойственных миру повседневности: внимания к жизни, деятельности, личностности, социальности. Отсюда можно сделать вывод, что мир фантазии представляет собой какую-то трансформацию мира повседневности, а не независимую по отношению к ней и равноправную с ней реальность. То же самое можно сказать и в отношении других "конечных сфер": мира душевной болезни, мира игры, мира научной теории. Анализ показывает, что, являясь одной из сфер реальности, одной из конечных областей, повседневность первична по отношению к другим сферам.,

Как понимает Шюц такую важную для нас сферу, как научное теоретизирование и его взаимоотношениях с повседневной жизнью.

Здесь исследователь также сталкивается с рядом "дефицитов". Прежде всего, конечно, дефицит деятельности. Теоретик именно в своей роли теоретика не испытывает воздействий внешнего мира и сам на него не воздействует. Его установка чисто созерцательная. Конечно, правильно говорят, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Но вопрос применения теории -- это вопрос, относящийся к компетенции либо самого теоретика, либо других людей уже в другой сфере- в сфере повседневных целей, задач, проектов.

Кроме того, дефицит личности. Физическая и социальная личность теоретика практически выключены, когда он занимается теоретизированием. Он в это время и везде, и нигде, его личная перспектива отсутствует. Его конкретное физическое местоположение, физическая конституция, пол, возраст, социальное положение, воспитание, характер, религия, идеология, национальность -- все это не имеет отношения к решаемой научной проблеме.

При этом складывается своеобразная временная форма. Как для теоретика не существует "здесь", так не существует и "сейчас". Если проблема должна быть решена "сейчас" (ибо за это, скажем, будет присуждено профессорское звание), то тем самым она изымается из контекста теоретизирования и помещается в контекст повседневности, а ученый оказывается выступающим в роли повседневного деятеля. В теоретическом же контексте проблема стоит вне времени (и пространства) -- сама она и ее решение действительны для любого времени (и места). Именно эта его вневременность придает научному теоретизированию свойство обратимости, в отличие от необратимости продуктов деятельности в повседневной жизни.

Независимо от того как оценивать результаты шюцевского исследования, стремление ввести понятие жизненного мира в социологию оказалось весьма плодотворным, о чем свидетельствует последующее развитие дисциплины. Понятие жизненного мира стало общепринятым (хотя и потеряло ту строгость, которую имело в контексте феноменологической философии); во многих более поздних концепциях социологии жизненный мир как мир непосредственной человеческой жизнедеятельности стал противопоставляться системе как совокупности объективированных жестких структур, принудительно воздействующих на поведение людей. Это понятие применяется в социологии, как правило, интуитивно, ему недостает строгой определенности, иногда жизненный мир отождествляется с тем, что можно назвать обыденной жизнью, а иногда с миром культуры. Можно сказать, что социология тоскует по жизненному миру, но до сих пор не в состоянии войти в него, хотя предложено достаточно много версий понимающей социологии, которая как раз и считает познание жизненного мира своей главной задачей и целью.

2. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ АЛЬФРЕДА ШЮЦА. КРИТИКИ

Концепции Альфреда Шюца нашлись в отражениях таких социологов как Питер Бергер, Томас Лукман, Арон Сикурела. Сам Шюц стремился к обмену мнениями с американскими учеными, о чем свидетельствуют переписка с Толкоттом Парсонсом. Он так же интересовался работой Дж. Мида, что было обусловлено определенным родством их научного подхода. Мы видим большое сходство с идеями структурных функционалистов; и здесь и там идеи, ценности, нормы видятся центром социальной жизни. П. Бергер и Т. Лукман детально описывают сам процесс происхождения ценностей, их вырастания из взаимодействия индивидов, но результат схож с полученным Т.Парсонсом во многих чертах. Прямое влияние Альфреда Щюца на мир западной социологии достаточно мало. Феноменологические идеи были снова подняты и реанимированы социологами радикального толка, использовавшими их сначала как инструмент эмпирического исследования, а затем построившие на их основе собственную теоретическую концепцию -- этнометодологию.

2.1 Томас Лукман и Питер Бергер

Попытка построения феноменологической теории общества представлена в работе Питера Бергера (1929 г. р.), написанной им в соавторстве с Томасом Лукманом (1927 г. р.)." "Само собой разумеющиеся" значения продолжают рассматриваться как основа социальной организации, но авторы обращают большее внимание на значения, вырабатываемые совместно и стоящие как бы "над индивидом". Реальную основу этих значений они видят в религиозных верованиях, разделяющихся каждым. Общество, таким образом, оказывается социальным окружением индивида, которое он сам создает, внося в него определенные "надстоящие" ценности и значения, которых впоследствии и придерживается. Эти значения развиваются и объективируются в социальных институтах, позволяя индоктринировать новых членов общества, вынужденных подчиняться этим "вне-меня-надо-мной" ценностям.

При обилии идейных источников, которые рассматриваются в начале книги, главным, безусловно, является феноменология Э. Гуссерля, переработанная А. Шюцем в феноменологическую социологию. Но детальная разработка основных категорий и тем социологии знания в феноменологической перспективе, принадлежит именно Питеру Бергеру и Томасу Лукману. После выхода работы "Социальное конструирование реальности" это направление получает широкую известность в американской и немецкой социологии.

Эта книга послужила фундаментом для последующих трудов Лукмана по социологии языка и "протосоциологии", равно как и для многочисленных произведений Бергера в области социологии религии. Бергер является автором целого ряда книг, ставших в США "бестселлерами": "Священная завеса", "Слухи об ангелах", "Еретический императив", "Пирамиды жертв", "Капиталистическая революция". Им написано несколько учебников по социологии. Кроме того, Бергер является одним из ведущих представителей американского неоконсерватизма, критиком как различных "левых" теорий, так и практики "реального социализма". В последние годы в центре его внимания находится тема модернизации, перехода традиционных обществ к капиталистическому. Он является директором Бостонского института изучения экономической культуры, в котором реализуется ряд международных исследовательских проектов. Соавторами других работ Бергера являются известные американские и немецкие социологи (Р. Нейхауз, Х. Кельнер), можно говорить о создании им собственной "школы", правда, без какой бы то ни было догматически принятой доктрины.

"Социальное конструирование реальности" разительно отличается от других работ Бергера и Лукмана по стилю и содержанию. Они умеют писать популярно и для широкого читателя, тогда как эта книга написана для специалистов, содержит в себе, наряду с живыми примерами, философский анализ основополагающих категорий социологической теории. Основную тему книги можно сформулировать следующим образом: как человек создает социальную реальность и как эта реальность создает человека.

Хотя Бергер и Лукман в равной мере принадлежат к феноменологической социологии и являются учениками Шюца, между ними имеются немалые различия. Если Лукман довольно последователен и органичен в своей ориентации на феноменологию, будучи методологом, разрабатывающим проблемы "протосоциологии" или "социологии жизненного мира", то Бергера можно назвать эмпириком в хорошем смысле этого слова. От разработки теоретико-методологических принципов он переходит к конкретным явлениям, структурам, институтам. При этом он использует не только феноменологию Гуссерля и Шюца, но в равной степени теории и методы других философов и социологов, прежде всего М. Вебера. В "Социальном конструировании реальности" одни главы написаны при большом участии Лукмана, любителя тщательного описания всякого рода типизации, тогда как расшифровки социологических категорий на конкретном материале принадлежат, скорее, Бергеру. Но книга представляет собой единое целое, и различие ориентации и установок соавторов ведет не к эклектике, а к плодотворному синтезу абстрактной теории и эмпирического знания.

В интервью с Томас Лукман рассказал, какое значение имеет для его научной деятельности Альфред Шюц. "…Мне казалось, что Шюц и его феноменология повседневности - это именно то филосовское протосоциологическое основание, которого не хватало веберианской исторической социологии и социальным наукам вообще. Я пришел к этому выводу в ходе изучения социологии науки, после длительных обсуждений и споров с представителями других интеллектуальных школ. Конечно, для идей Шюца наиболее важной является философия Гуссерля, но его подходу так же близки представления сторонников философии прагматизма, таких как Ч.С. Пирс, У. Джеймс, Дж. Г. Мид. Я был уверен, что Венский кружок - Карнап, а так же ранний Витгенштейн и их американские последователи абсолютно не правы. Можно сказать, что Шюц - урожденный житель Вены косвенно связанный с Венским кружком через своего друга, "диссиденствующего" члена кружка - Кауфманна развивал свои взгляд в противовес позиции Венской школы. Как видите, уже в студенческие годы, то есть достаточно рано у меня сформировалось негативное восприятие общепринятого подхода в социальных науках или основной философии социальных наук. Благодаря Шюцу и выдающемуся американскому феноменологу Дориану Кеарнсу, а так же благодаря Арону Гурвичу, который позже стал моим коллегой по университету, я стал интенсивно читать Гурсселя. Это оказало чрезвычайное влияние на мое мышление.

А теперь по поводу конструктивизма. Книга, написанная в соавторстве с Бергером, действительно называется "Социальное конструирование реальности". Её замысел заключается в том, чтобы представить определенный взгляд на социальную теорию в категория социального знания. Она избирательно и эклектично основывалась на основных идеях антропологических работ Маркса, социологическом объективизме Дюркгейма, понимающей исторической социологии Макса Вебера, и, конечно же, социальной психологии Дж. Г. Мида. Теоретическим основанием предложенного нами синтеза является феноменология жизненного мира, разработанная Гурссерлем и Шюцем."