Собор 1917 1918 годов. Поместный собор Православной российской церкви (1917—1918)

Высшее управление Русской Православной Церкви в период 1917-1988 гг.

Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917-1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он проложил рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Поместный собор хронологически совпал с революционными преобразованиями, с крушением Российской Империи. Политическая структура старого государства рухнула, а Церковь Христова, руководимая благодатию Святого Духа, не только сохранила свой Богозданный строй, но и на Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, сумела очиститься от наносного шлака, выправить деформации, которые она претерпела в синодальный период, и тем самым обнаружила свою неотмирную природу.

Деяния Собора совершались в революционное время, когда стремительно менялся облик страны. Совершенно устраниться от общественной жизни Собор не мог и не хотел. Хотя в своей реакции на происходящие события некоторые члены Собора, главным образом из мирян, обнаружили политическую наивность, в целом, однако, Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных оценок и «своим соборным разумом (вопреки отдельным репликам) избрал путь просвещения светом Евангельских истин всей христианской жизни, проявив заботу о том, чтобы частные вопросы и политические интересы не заслонили абсолютных нравственных ценностей».

Для участия в Деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского Собора и военного духовенства, наместники четырех Лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители монашествующих, единоверцев, Духовных Академий, воинов действующей Армии, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.

Столь широкое представительство пресвитеров и мирян связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви, Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на Совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина, вверена Церковь. По мысли А. в. Карташева, Епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора.

Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря, до Рождественских каникул, вторая - с 20 января 1918 г. по 7 (20) апреля, третья - с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября (в скобках указана дата, соответствующая новому стилю).

Своим Почетным Председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский святой Тихон. Составлен был Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившиеся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.

Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причем в совершенно новых условиях, когда вслед за падением самодержавия распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому по преимуществу церковно-устроительный канонический характер.

Учреждение Патриаршества

11 октября 1917 г. Председатель отдела высшего церковного управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора - восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства высшего церковного управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом епископы и монашествующие, являлись убежденными сторонниками восстановления Патриаршества. Но когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе высшего церковного управления, его восприняли там с большим пониманием. На каждом последующем его заседании мысль о Патриаршестве приобретала все больше приверженцев, претворяясь в исповедание соборной воли и соборной веры Церкви. На седьмом заседании отдел принимает решение не медлить с великим делом восстановления Первосвятительского престола и еще до завершения обсуждения всех деталей структуры высшей церковной власти предложить Собору восстановить сан Патриарха.

Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество известно на Руси с самого ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип Первосвятительского, возглавления остался в ней непоколебимым. Впоследствии, когда Русская Церковь выросла и окрепла, поставлен был первый Патриарх Московский и всея Руси.

Упразднение Патриаршества Петром I нарушило святые каноны. Русская Церковь лишилась своего главы. Синод оказался учреждением, лишенным твердой почвы на нашей земле. Но мысль о Патриаршестве продолжала теплиться в сознании русских людей как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, - сказал епископ Митрофан, - когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой; …время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы».

Обращаясь к канонам, епископ Митрофан напомнил, что 34 Апостольское правило и 9 правило Антиохийского Собора повелительно требуют: в каждом народе должен быть первый епископ, без рассуждения которого другие епископы ничего не могут творить, как и он без рассуждения всех.

На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался с необычайной остротой.

Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение Патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. Без смущения повторяя софизмы архиепископа Феофана Прокоповича, князь А.Г. Чагадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты, в сравнении с единоличной властью. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью», - настаивал профессор Б.В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться Поместные Соборы, которые регулярно созывали в допетровские времена, при Патриархах.

Остроумней возражал против Патриаршества протоиерей Н.П. Добронравов. Он воспользовался рискованным аргументом поборников Патриаршества, когда в пылу полемики они готовы были заподозрить синодальную систему управления не только в канонической ущербности, но и в неправославии. «Наш Святейший Синод признается всеми Восточными Патриархами и всем православным Востоком, - сказал он, - а здесь нам говорят, что он не канонический или еретический. Кому же нам верить? Скажите же нам, что Синод: Святейший или не Святейший?». Речь на Соборе шла однако о деле слишком серьезном, и от необходимости его решения не могла избавить даже самая искусная софистика.

В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви. Отметая наветы на Восточных Патриархов протоиерея Н.Г. Попова, профессор И.И. Соколов напомнил Собору о светлом облике святых Предстоятелей Константинопольской Церкви; другие ораторы воскрешали в памяти участников Собора высокие подвиги святых Московских Первосвятителей.

И.Н. Сперанский в своей речи проследил глубокую внутреннюю связь между первосвятительским служением и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на святой Руси был верховный пастырь Святейший Патриарх - наша Православная Церковь была совестью государства; у нее не было каких-либо юридических прерогатив над государством, но вся жизнь последнего проходила как бы пред ее глазами и освящалась ею с ее особенной, небесной точки зрения… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан - последний русский Патриарх, слабенький, старенький, … берет на себя дерзновение… «печаловаться», ходатайствовать за осужденных».

Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о страшном бедствии для Церкви, но вдохновенней всех - архимандрит Иларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа, должно биться русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место».

В ходе соборного обсуждения вопрос о восстановлении сана Первоиерарха был освещен со всех сторон. Восстановление Патриаршества предстало перед членами Собора как повелительное требование канонов, как необходимость исполнения религиозных чаяний православного народа, как веление времени.

28 октября 1917 г. прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление: «1. В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян. 2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом. 3. Патриарх является первым между равных ему епископами. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору».

Профессором И.И. Соколовым был прочитан доклад о способах избрания Патриархов в Восточных Церквах. Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания: соборяне должны подать записки с именами 3 кандидатов. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран Патриарх. Против избрания жребием возражал епископ Черниговский Пахомий «Окончательное избрание… Патриарха… следовало бы предоставить одним епископам, которые и произвели бы это избрание тайной подачей голосов». Но Собор все-таки принимает предложение Соборного Совета о жребии. Прерогативы епископата этим не ущемлялись, поскольку архиереи добровольно соблаговолили предоставить великое дело избрания Первосвятителя на волю Божию. По предложению В.В. Богдановича решено было, что при первом голосовании каждый член Собора подаст записку с именем одного кандидата, и только при последующих голосованиях будут подаваться записки с тремя именами.

Возникали и такие вопросы: можно ли выбирать Патриарха из мирян? (на сей раз было решено выбирать из лиц священного сана); можно ли выбирать женатого? (на это профессор П.А. Прокошев резонно заметил: «Невозможно голосовать по таким вопросам, на которые ответ дан в канонах»).

5 ноября 1918 г. из трех кандидатов, получивших большинство голосов, Патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

В сегодняшний воскресный день Церковь Русская чтит память отцов Поместного Собора 1917–1918 годов. Этот праздник был установлен на русской земле год назад решением Священного Синода. Дата 18 ноября по новому стилю была выбрана неслучайно. Год назад в этот день мы отмечали 100-летие избрания святителя Тихона на Московский Патриарший престол. Помимо святителя Тихона в этот день мы также чтим память 45 участников Собора 1917–1918 годов, которые в годы гонений пострадали за Христа как священномученики, священноисповедники и мученики.

Всероссийский Поместный Собор был первым с конца XVII века. В нем участвовали не только все архиереи Русской Церкви, но и наместники крупнейших монастырей, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Отличительной чертой Собора было то, что помимо иерархии и духовенства в его составе было значительное число делегатов от мирян. Из 564 делегатов 299 были мирянами со всех уголков России, избранными путем многоступенчатой системы голосований на епархиальных собраниях.

Среди первых деяний Собора в 1917 году, буквально через три дня после захвата власти большевиками в Петрограде, было принято решение о восстановлении патриаршества. Одним из самых активных поборников восстановления патриаршества был архимандрит (впоследствии архиепископ) Иларион (Троицкий). После этого Собор обсуждал вопрос «О правовом положении Российской Православной Церкви», который стал первой реакцией Церкви на действия новой власти.

В январе 1918 года Совет народных комиссаров издал «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви», который объявлял имущество религиозных организаций «народным достоянием», лишал Церковь права юридического лица и фактически закладывал основы для атеистического воспитания детей в школе. Участники Собора назвали данный декрет злостным «покушением на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения». В стране развернулась атеистическая пропаганда.

После убийства митрополита Киевского Владимира Собор постановил совершать «ежегодное молитвенное поминовение в день 25-го января… всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников»0 . После убийства бывшего императора Николая II и его семьи в июле 1918 года было сделано распоряжение отслужить во всех церквах России панихиды: «[об упокоении] бывшего Императора Николая II».

Собор успел принять определение «Об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поругания», утвердил новый приходской устав, в котором была отражена некоторая автономность приходов от центральной власти. В состав православных епархий были приняты единоверческие приходы. Обсуждалось множество иных проектов документов, которые касались как внутрицерковной жизни, так и отношений Церкви и государства в свете актуальных перемен. Были и достаточно новаторские для своего времени проекты, как, например, о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения.

Всего за 1917–1918 годы было подготовлено около ста деяний Собора, многие из которых легли в основу решений Архиерейских соборов последних лет. Прозвучавшие на Соборе доклады свидетельствуют не только о реакции Поместного Собора на происходящие в государстве события, попытке отстоять независимость Церкви от государства, но и о высокой чуткости Собора к месту христианских ценностей в новой идеологии, которую навязывала гражданам большевистская власть.

Несмотря на то, что политика новой власти была дискриминирующей в отношении всех религий, главным направлением применения репрессивных мер на протяжении 1920–1930-х годов советское правительство сделало Православную Церковь. Закрытие духовных учебных заведений, изъятие церковной собственности, введение системы светской регистрации актов гражданского состояния, запрет на обучение религии в школе – все эти меры были частью общего курса советской власти на государственный атеизм.

И хотя Конституция СССР 1936 года якобы уравнивала в правах верующих с атеистами – «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами», – говорилось в Сталинской Конституции (ст. 124), – однако при внимательном прочтении становится ясно, что право исповедания своей веры в этом документе заменено правом совершения религиозных обрядов. Поскольку исполнение религиозных обрядов в публичных местах в СССР запрещалось, следовательно, даже совершение панихиды на кладбище могло быть инкриминировано как противоправное деяние. По смыслу «Декрета об отделении церкви от государства», существование церковной иерархии как таковой было несовместимым с идеологией большевистской партии. Декрет признавал существование только религиозных обрядов, а не религиозных общин, объединенных между собой центральной властью.

Таким образом, советский курс на государственную идеологию атеизма предполагал исключение духовенства из общества как «ненужных элементов». Как следствие за поступками и проповедями духовенства следили спецслужбы. На Патриарха Тихона оказывалось давление. Сотрудники ГПУ контролировали лидеров обновленческих групп, боровшихся за власть в Высшем Церковном Управлении. В то же время, по словам одного из бывших обновленцев, в так называемой «Живой Церкви» «не осталось ни одного пошляка, ни одного пьяницы, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой» .

В отличие от обновленческого духовенства, пользовавшегося дурной славой, среди сторонников святого Патриарха Тихона было много выдающихся архипастырей, которые готовы были ради Христа и Его паствы отдать и имущество, и свою жизнь. Так, во время кампании по изъятию церковных ценностей, на которые советское правительство якобы планировало за границей купить продовольствие для голодающих Поволжья, Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) распорядился произвести сбор денежных средств в помощь голодающим и даже разрешил жертвовать на нужды бедных ризы со святых икон и предметы церковной утвари, кроме Престола, принадлежностей алтаря и особо чтимых икон. Несмотря на его аполитичное поведение, выступления с призывами к миру и терпимости, огромное количество ходатайств о помиловании со стороны адвокатов, петроградских рабочих и даже самих обновленцев, митрополит Вениамин был приговорен большевиками к расстрелу.

Иной выдающийся иерарх Поместного Собора 1917–1918 годов, митрополит Казанский Кирилл (Смирнов), который был в числе наиболее вероятных кандидатов на Патриарший престол, также отличался обходительностью по отношению к пастве и твердым сторонником канонического устроения Церкви. Будучи архимандритом, Кирилл несколько лет был начальником духовной миссии в северном Иране. Будучи епископом Тамбовским, он занимался широкой благотворительностью, за что был очень почитаем в народе. В частности, он привлек монастыри своей епархии к помощи ремесленно-воспитательному приюту для малолетних. С назначением на Казанскую кафедру в 1920 году и вплоть до расстрела в 1937 году владыка был в постоянных тюремных заключениях и ссылках в силу того, что отказался поддержать связанное с большевиками «обновленческое» движение.

Они страдали за веру в Церковь как Тело Христово, членом которого является каждый христианин

В тропаре сегодняшнего праздника мы прославляем отцов Собора Русской Церкви, которые своими страданиями прославили нашу Церковь. За что же страдали эти выдающиеся архипастыри и миряне? Они страдали за веру в Бога, за ту живую веру, которая не может быть сведена к обряду, за ту таинственную веру, которая посредством церковных Таинств делает человека «причастником Божеского естества», за ту веру в Церковь как Тело Христово, членом которого, по апостолу Павлу, является каждый христианин: «Вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор. 12: 27).

Отрицание Церкви приводит к отрицанию Божества Иисуса Христа, Его спасительного воплощения

Пытаясь вытравить христианские ценности из общества, советское правительство направило все силы на борьбу с церковной иерархией. Оно как будто согласилось со словами священномученика Илариона (Троицкого), что «христианства нет без Церкви». И в наше время можно услышать слова, что, дескать, этика христианства имеет для общества некоторую ценность, кое-кто даже размышляет о христианском коммунизме, а вот роль Церкви и ее иерархии остается никому не понятной. Однако, по священномученику Илариону, быть христианином – значит принадлежать Церкви. Отрицание Церкви ведет за собой отрицание Божества Иисуса Христа, Его спасительного воплощения и возможности для человека стать причастным Его Телу. Замена Церкви абстрактным христианством ведет за собой ужасную подделку Христа Богочеловека человеком Иисусом из Назарета .

Перед лицом воинствующего атеистического режима новомученики и исповедники – отцы Собора – показали свою кротость нравов и стойкость в убеждениях. Они хотели идти в ногу со временем в отношении роли мирян в жизни приходов, социального попечения о нуждающихся и школьного образования, но были против навязывания атеизма в школах и падения общественных устоев, которые вели к распаду института семьи.

Их труды, монографии и примеры из жизни актуальны как никогда в наши дни, когда все больше раздается голосов, прямо порочащих образ священства и Церкви, а косвенно и Самого Христа и всех Его учеников.

Будем же мы, дорогие братья и сестры, следовать примеру новомучеников и исповедников Церкви Русской, которые 100 лет назад отдали Богу душу, чтобы свидетельствовать о вере во Христа перед лицом безбожного режима. Будем же чтить их память и призывать в молитвах как небесных заступников. Будем же следовать их наставлениям, ибо, как поется в кондаке сегодняшнего праздника, «отцы Собора Церкве нашея к покаянию чада верныя призывают и стояти твердо за веру Христову благословляют».

Иларион (Троицкий), священномученик. Творения. Т. 3. М., 2004. С. 208.

Православная Церковь находилась в двусмысленном положении: с одной стороны, она продолжала готовиться к созыву Собора, а с другой – понимала, что ее перспективы не ясны и даже сомнительны. В таком положении, с грузом старых нерешенных проблем, Церковь встретила 1917 год. Собор, голоса которого в России не слышали более 200 лет, так и не был созван, Патриарха не избрали, животрепещущие вопросы реформы прихода, духовной школы, организации митрополичьих округов, а также многие другие, оказались отложенными императорским повелением «до лучших времен» .

Придя к власти, Временное Правительство в своем стремлении в максимально короткие сроки построить либерально-демократическое общество, аннулировало все дискриминационные религиозные положения, содержавшиеся в Российском законодательстве. Свержение самодержавия в России повлекло за собой смену всех административных лиц, связанных с прежним режимом. Изменения коснулись и церковной сферы. 14 апреля 1917 года Временное правительство в лице обер-прокурора В.Н. Львова объявило о прекращении зимней сессии Синода и освобождении всех его членов от дальнейшего участия в решении вопросов подлежащих компетенции Синода. Одновременно было издано распоряжение о созыве на летнюю сессию нового состава, в который, кроме архиепископа Финляндского Сергия, не вошел ни один из архиереев дореволюционного Синода. Такие действия правительства вызвали возмущения Преосвященных владык, которые считали, что новый состав образован неканоническим способом. Архиепископа Сергия осуждали за его молчаливое согласие с очевидной несправедливостью. Владыку упрекали в отсутствии солидарности, ссылаясь на то, что он раньше заверял своих собратьев в том, что не будет сотрудничать с новым составом Синода . Неизвестно, чем руководствовался он на тот момент, но большинство историков сходятся на том мнении, согласно которому, архиепископ Сергий считал, что в начавшийся период потрясений для Православной Церкви следует послужить ей всем своим опытом, знаниями и энергией .

20 марта 1917 года Временное Правительство отменило вероисповедные и национальные ограничения, подчеркнув, что «в свободной стране все граждане равны перед законом, и что совесть народа не может мириться с ограничением прав отдельных граждан в зависимости от их веры и происхождения» . Таким образом, правовой статус конфессий в демократической России определяла светская власть, которая заботилась о сохранении свободы вероисповедания. Естественно, такие действия новой власти не могли не вызвать опасения со стороны священноначалия Русской Православной Церкви. Единственной возможностью «обезопасить» Церковь от каких-либо неожиданностей и по-разному понимаемых «религиозных свобод», был созыв Собора.

29 апреля при Святейшем Синоде был образован Предсоборный Совет под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Выступая 12 июня 1917 года на открытии Предсоборного Совета, архиепископ Сергий отметил: «Ныне ввиду изменившихся условий жизни, настала необходимость полностью переработать правила, выработанные при старой власти. Кроме того появились новые вопросы, не рассмотренные Предсоборным Присутствием: об отношении Церкви к государству, о монастырях, о церковных финансах» .

13 июля, он принял проект основных положений по вопросу о положении Православной церкви в государстве. После рассмотрения на Поместном соборе его предполага лось вынести в Учредительное собрание. Согласно этому проекту, Православной церкви предполагалось занять первое среди религиозных организаций страны публично-правовое положение. Она должна была стать полностью независима от государственной власти: «в делах своего устройства, законодательства, управления, суда, учения веры и нравственности, богослужения, внутренней церковной дисциплины и внешних сношений с другими церквами». Действия каких- либо церковных органов подлежали надзору государства исключительно в отношении их соответствия законам стра ны. Согласно церковному проекту, особо чтимые православ ные праздники должны были возведены государством в неприсутственные дни, глава страны и министр исповеданий должны были принадлежать к православному вероисповеда нию. Помимо прочего, РПЦ предполагалось ежегодно получать из государственной казны дотации в пределах своих потребностей «под условием отчетности в полученных сум мах на общем основании» .

Приблизительно в то же время, в начале июля, Временное правительство подготовило законопроект о взаимоотношениях Российского государства и различных церквей. По характеру своих положений он практически повторял законопроект, выработанный Предсоборным советом. В нем предполагалось сотрудничество церкви и государства. Правительственный законопроект также должен быть рассмотрен Учредительным собранием, на котором предполагалось юридически оформить модель взаимоотношений государства и церкви, устраивающую ту и другую сторону. Законопроект Временного правительства гласил: «1) Каждая признанная государством церковь пользуется полной свободой и самостоятельностью во всех своих делах, управляясь по собственным своим нормам, без всякого прямого или косвенного воздействия или вмешательства государства. 2) Органы церкви находятся под надзором государственной власти лишь постольку, поскольку они осуществляют акты, соприкасающиеся с областью гражданских или государственных правоотношений, каковы: метрикация, бракосочетание, развод и т. п. 3) По делам этого рода надзор государственной власти ограничивается исключительно закономерностью действий органов церкви. 4) Органом такого надзора является Министерство исповеданий. Окончательное разрешение дел о незакономерности действий церковных органов принадлежит Правительствующему сенату как высшему органу административной юстиции. 5) Государство участвует ассигнованием средств на содержание церквей, их органов и установлений. Средства эти передаются прямо церкви. Отчет по израсходованию этих средств сообщается соответствующему государственному установлению» .

За четыре дня до открытия Поместного собора, 11 августа, было опубликовано постановление Временного правительства о его правах. Выработанный Собором законопроект «О новом порядке свободного самоуправления Русской Церкви» надлежало представить «на уважение» государственной власти. Т.е. теоретически Временное правительство могло отказать в санкции соборному постановлению о форме внутрицерковного управления. В этом смысле Поместный собор был юридически несвободен.

Предсоборным советом был выработан проект «Устава Поместного собора». 10 – 11 августа он был одобрен Св. синодом и принят в качестве «руководственного правила» - впредь до окончательного решения на соборе вопроса о его «Уставе». В этом документе, в частности, говорилось, что Поместный собор обладает всей полнотой церковной власти для устроения церковной жизни «на основе Слова Божия, догматов, канонов и предания Церкви», что он устанавливает образ высшего управления РПЦ. Открытие Поместного собора должно было совершаться первенствующим членом Св. синода, а в его отсутствие – первоприсутствующим его членом. Какое-либо участие императора (равно как и каких-либо лиц из царского дома) в деятельности собора не предполагалось. Однако в исторической практике церковные соборы проходили с непосредственным участием православных василевсов. Причем участие императоров было настолько значимо, что, например, Вселенские соборы, по мнению некоторых богословов - «немыслимы без царского предводительства».

Открывшийся в Москве 15 августа 1917 г. Поместный собор Православной российской церкви (высший орган управления РПЦ, обладающий полнотой церковной власти) привлек к себе внимание общественности. В его работе приняла участие «вся Полнота Российской Церкви – епископы, клирики и миряне». На собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 лиц пресвитерского сана, 10 дьяконов из белого (женатого) духовенства, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян. Он воспринимался как Церковное Учредительное собрание. Для координации деятельности собора, решения «общих вопросов внутреннего распорядка и объединения всей деятельности» был учрежден Соборный совет в составе председателя Поместного собора (он же – руководитель Совета), шести заместителей, секретаря собора и его помощников, а также трех членов по избранию собора: одного епископа, одного клирика и одного мирянина.

В структуре Поместного собора имелся и такой орган, как Совещание епископов, который составляли все архиереи – члены собора. Лица не епископского сана на заседания этого органа не допускались. Каждое постановление собора подлежало рассмотрению на Совещании епископов, где оно проверялось на «соответствие Слову Божию, догматам, канонам и преданию Церкви». Фактически, Совещание епископов могло наложить veto на любое постановление Поместного собора.

18 августа председателем собора был избран митрополит Московский Тихон (Белавин), его заместителями (товарищами) из архиереев – архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский Антоний (Храповицкий), из священников – протопресвитеры Н. А. Любимов и Г. И. Шавельский, из мирян – князь Е. Н. Трубецкой. Митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) стал его почетным председателем. 30 августа на Поместном соборе были сформированы 19 отделов, ведению которых подлежало предварительное рассмотрение и подготовка широкого круга соборных законопроектов. В каждый отдел входили епископы, клирики и миряне.

Центральным вопросом, по поводу которого летом 1917 г. на Предсоборном совете не было выработано определенного решения, являлся вопрос о форме управления РПЦ. Для его разрешения были сформированы отделы «О высшем церковном управлении» (6-й) и «О правовом положении Русской Церкви в государстве» (13-й). Последним руководил Новгородский Арсений (Стадницкий).

Итак, главным продуктом этого эпохального Собора были так называемые «Определения», которые были изданы в четырех выпусках в 1918 году. Это «Определения по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церкви» (4.11.1917), «Определения о преподавании Закона Божья в школе» (28.09.1917), «Определения о церковном проповедничестве» (1.12.1917), «Определение о правовом положении Православной Российской Церкви» (2.12.1917), «Определение о Святейшем Синоде и Высшем Церковном Совете» (7.12.1917), «Определение оправах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» (8.12.1917), «Определение о круге дел подлежащих ведению органов высшего церковного управления» (8.12.1917), «Определение об Епархиальном Управлении» (22.02/7.03.1918), «Определение об образовании обще-церковной казны и обеспечении содержанием преподавателей и служащих Духовных Заведений по 1/14 сентября 1918 года» (19/28. 03.1918) и другие.

По мнению профессора протоиерея В. Цыпина: «Эти определения составили настоящий кодекс Русской Православной Церкви, заменивший «Духовный регламент», «Устав Духовной Консистории» и целый ряд более частных актов Синодальной эпохи. В решении вопросов всей церковной жизни на основе строгой верности православному вероучению, на основе канонической правды Поместный Собор обнаружил незамутненность соборного разума Церкви. Канонические определения Собора послужили для Русской Православной Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в решении крайне сложных проблем, которые в изобилии ставила перед ней в последствии жизнь» . Однако, не смотря на глобальные преобразования в области церковного управления, многие из этих «Определений» осуществить не удалось из-за неблагоприятных условий. С приходом к власти большевиков и образованием СССР Русская Церковь столкнулась с рядом трудностей. Времена относительного спокойствия сменились бурей поэтапных гонений на Православную Церковь и широкой атеистической пропагандой. Представителям церковного управления пришлось искать «общий язык» с новым правительством, но это было довольно сложно, так как безбожные власти смотрели на Церковь как на враждебный для нового социально-государственного строя пережиток капитализма и оплот российской монархии. «На Церковь так же смотрели, как на источник беспрепятственного наполнения государственной казны, – пишет русский церковный историк М. В. Шкаровский. – В 1919 году начались внешнеторговые операции со спекуляцией ценностями в том числе церковными…» .

13 (26) ноября Собор приступил к обсуждению доклада о правовом положении Церкви в государстве. По поручению Собора профессор С. Н. Булгаков составил Декларацию об отношениях Церкви и государства, которая предваряла «Определение о правовом положении Церкви в государстве». В ней требование о полном отделении Церкви от государства сравнивается с пожеланием, «чтобы солнце не светило, а огонь не согревал. "Церковь по внутреннему закону своего бытия не может отказаться от призвания просветлять, преображать всю жизнь человечества, пронизывать ее своими лучами. В частности, и государственность она ищет исполнять своим духом, претворять ее по своему образу" . "И ныне,- говорится далее в декларации,- когда волею Провидения рушилось в России царское самодержавие, а на замену его идут новые государственные формы, православная Церковь не имеет суждения об этих формах со стороны их политической целесообразности, но она неизменно стоит на таком понимании власти, по которому всякая власть должна быть христианским служением... Как и встарь, православная Церковь считает себя призванной к господству в сердцах русского народа и желает, чтобы это выразилось и при государственном его самоопределении" . Меры внешнего принуждения, насилующие религиозную совесть иноверцев, признаются в декларации несовместимыми с достоинством Церкви. Однако государство, если оно не захочет отрывать себя от духовных и исторических корней, само должно охранять первенствующее положение Православной Церкви в России. В соответствии с декларацией Собор принимает положения, в силу которых "Церковь должна быть в союзе с государством, но под условием своего свободного внутреннего самоопределения". Архиепископ Евлогий и член Собора А. В. Васильев предлагали слово "первенствующее" заменить более сильным словом "господствующее", но Собор сохранил формулировку, предложенную отделом .

Особое внимание было уделено вопросу о предполагавшемся в проекте "обязательном православии главы Российского государства и министра исповеданий". Собор принял предложение А. В. Васильева об обязательности исповедания православия не только для министра исповеданий, но и для министра просвещения и для заместителей обоих министров. Член Собора П. А. Россиев предлагал уточнить формулировку, введя определение "православные по рождению". Но мнение это, вполне понятное по обстоятельствам предреволюционной поры, когда православие принималось порой не в результате религиозного обращения, все-таки не вошло в положение по догматическим соображениям. Согласно православному вероучению, крещение взрослого столь же полно и совершенно, как и крещение младенца. Острый спор возник вокруг вопроса о предполагавшемся в проекте «Определения» обязательном Православии Главы государства и министра исповеданий. Член Собора профессор Н. Д. Кузнецов сделал резонное замечание: «В России провозглашена полная свобода совести и объявлено, что положение каждого гражданина в государстве... не зависит от принадлежности к тому или иному вероисповеданию и даже к религии вообще... Рассчитывать в этом деле на успех невозможно». Но предостережение это не было учтено.

Свое окончательное видение государственно-церковных отношений Собор сформулировал в своем определении «О правовом положении Православной Российской Церкви», принятом 2 декабря 1917 г. Оно было составлено буквально в повелительной к новой (советской) власти форме и начиналось такими словами: «Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России, при изменившемся государственном строе, должны быть приняты Государством следующие основные положения...».

В окончательном виде определение Собора гласило: 1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство... 2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти. 3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя православной Церковью... равно и акты церковного управления и суда, признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы. 4. Государственные законы, касающиеся православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью... 6. Действия органов православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными. 8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь. Последний пункт определения касался имущественных отношений. Все, что принадлежало "установлениям православной Церкви, не подлежит конфискации и отобранию, а самые установления не могут быть упразднены без согласия церковной власти" . Отдельные статьи «Определения» носили анахронический характер, не соответствуя конституционным основам нового государства, новым государственно-правовым условиям, и не могли претвориться в жизнь. Однако в этом «Определении» содержится бесспорное положение о том, что в делах веры, своей внутренней жизни Церковь независима от государственной власти и руководствуется своим догматическим учением и канонами.

РПЦ предполагалось дать публично-правовой статус «первенствующей» в стране конфессии, обеспечить право на самоопределение и самоуправление, предоставить возможность законотворческой государственной деятельности (в тех случаях, когда постановления правительства затрагивали церковные интересы). Имущество РПЦ признавалось не подлежащим конфискации и обложению налогами, со стороны государства ожидалось получение ежегодных ассигнований в пределах церковных потребностей. Священнослужителей и штатных церковнослужителей предполагалось освободить от различных повинностей (в первую очередь от воинской), православный календарь возвести в ранг государственного, признать церковные праздники неприсутственными (выходными) днями, оставить за церковью право ведения метрических книг, обяза­тельный характер преподавания Закона Божия для православных учащихся во всех образовательных учреждениях и проч. В целом концепция церковно-государственных отношений, выработанная Поместным собором, не учитывала наличие в государстве монарха - «внешнего епископа», «ктитора» церкви.

При этом один из пунктов соборного определения являлся буквально вызовом новой власти. Он гласил: «Глава Российского Государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и их товарищи (заместители) должны быть православными» . При том, что глава сформированного 26 октября (8 ноября) 1917 г. советского правительства – Совета народных комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) и нарком просвещения А. В. Луначарский были атеистами, а Министерства исповедания образовано не было, да и в планах учреждение его не предполагалось. В целом соборный проект напрямую шел вразрез с программой захватившей власть партии большевиков, в которой говорилось о необходимости отделения церкви от государства и школы от церкви. Буквально через несколько недель духовенство ожидали не намеченные им, а принципиально новые отношения с властью.

7 декабря 1917 г. Поместный собор принял определение, касающееся церковного управления: «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» (титул Синода был изменен: прежний перешел к патриарху). Этим двум органам, совместно с патриархом, было присвоено право управления церковными делами. Все они были подответственны перед периодически созываемыми Всероссийскими Поместными соборами, которым обязаны были представлять отчет о своей деятельности за междусоборный период. На следующий день, 8 декабря, на соборе было принято определение «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления». Согласно ему, решению Священного синода подлежали дела, преимущественно относящиеся к внутренней жизни РПЦ: вероучению, богослужению, церковному просвещению, церковному управлению и церковной дисциплине. И в частности: «высший надзор и попечение о нерушимом сохранении догматов веры и правильном их истолковании в смысле учения Православной Церкви; ...охранение текста Богослужебных книг, наблюдение за его исправлением и переводом». До революции же «верховным защитником и хранителем догматов господствующей веры, блюстителем правоверия и всякого в Церкви святой благочиния», как помазанник Божий, был император. К ведению Высшего церковного совета, согласно соборному определению, стали относиться внешние дела: цер­ковной администрации, церковного хозяйства, школьно-просветительские, ревизии и контроля, а также юрисконсультские (ранее во многом исполнявшиеся обер-прокуратурой).

Таким образом, церковные полномочия царя в полной мере перешли к духовенству. По причине же того, что дом Романовых фактически не отрекался от престола (о чем подробно уже говорилось), то можно утверждать, что это был не «естественный» переход церковных прав царя к духовенству, а едва ли не насильственное изъятие, осуществленное под прикрытием революционных светских властей. Иными сло вами, на Поместном соборе духовенством было осуществлено юридическое «изъятие» в пользу высших органов церков­ ной власти прерогатив императора в области церковно- правительственного управления (юрисдикции), охраны вероучения и контроля за церковным благочинием.

С особой остротой на Соборе обсуждалась инструкция Наркомата юстиции о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении Церкви от государства». Согласно этой инструкции духовенство лишалось всех прав по управлению церковным имуществом. Единственно законным органом, имеющим право на получение от государства в аренду церковных зданий и прочего церковного имущества, были объявлены группы мирян, - состоящие не менее, чем из 20 человек – «двадцатки» . Участники Собора были обеспокоены тем, что передача всех прав мирянам приведет к проникновению в церковные общины атеистов, деятельность которых будет направлена на разложение Церкви изнутри. Такого рода опасения были рассеяны выступлением митрополита Сергия, только что вернувшегося из поездки в свою Владимирскую епархию. Выступая на заседании Собора, он обратил всеобщее внимание на то, что в условиях разворачивающихся гонений только преданные Матери-Церкви миряне согласятся взять у государства храм на свою ответственность. «Члены «двадцаток», – говорил владыка, – будут первыми, кто примет на себя удар безбожной власти». Митрополит Сергий призвал епископов вместо бесконечных словопрений на Соборе отправиться в свои епархии и заняться выработкой местных инструкций по применению новых законов .

К сожалению, гонения, секуляризация, церковные расколы, всяческие выпады против Русской Православной Церкви, спровоцированные Советской властью, не могли позволить Церкви развиваться в намеченном на Поместном Соборе 1917 – 1918 года русле.

Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., С. 596.

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917 – 1943. / Сост. М.Е. Губонин. – М., 1994. – С. 488.

На страже единства / Русская Православная Церковь 988 – 1988. Вып.2. Очерки истории 1917 – 1988. – М., 1988.– С. 43.

Фирсов С.Л. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996. С. 506.

15.08.1917 (28.08). – Открытие Поместного Собора Всероссийской Православной Церкви 1917-1918 гг.

Поместный Собор 1917-1918 гг.

15 августа 1917 г. в Москве, в праздник , торжественным богослужением в открылся долго готовившийся Всероссийский Поместный Собор (завершился 7/20 сентября 1918 г.). Решения Собора были подготовлены работой Предсоборного присутствия 1906 г. и Предсоборного совещания 1912-1913 годов.

В деяниях Собора участвовало 564 члена: 80 архиереев и 185 клириков, большинство составляли міряне. Почетным председателем Собор утвердил . Председателем был избран . Товарищами председателя были избраны: от епископата – архиепископы Новгородский Арсений (Стадницкий) и Харьковский , от клира – протопресвитеры Н.А. Любимов и Г.И. Шавельский, от мірян – и председатель Государственной Думы М. Родзянко, замененный после его отъезда бывшим обер-прокурором Синода А.Д. Самариным.

В состав Собора, кроме правящих епископов и пяти выбранных членов от каждой епархии, вошли: протопресвитеры Московского Успенского собора, военного и морского духовенства, наместники Лавр (Киево-Печерской, Троице-Сергиевой, Почаевской, Александро-Невской), настоятели монастырей (Соловецкого, Валаамского, Оптиной пустыни, Саровского), члены Предсоборного Совета. По избранию членами Собора были: десять человек от монашествующих, десять от единоверцев, по три от каждой из четырех Духовных Академий, по одному от и одиннадцати Университетов, пятнадцать человек от Государственного Совета и Государственной Думы.

Кроме того, на правах членов были представители Восточных патриархов и Православных Автокефальных Церквей. К первому заседанию на Собор прибыли: 4 митрополита (Киевский, Московский, Петроградский и Тифлисский), 21 архиепископ, 43 епископа, свыше 375 прочих членов Собора.

Собор имел две сессии, продолжавшихся каждая около полугода. Основными вопросами, подлежавшими решению Собора, были:

1. Выработка положения о Высшем Церковном Управлении Русской Православной Церкви, о епархиальном управлении, о приходском Уставе.

2. Восстановление Патриаршества.

Торжественное открытие Собора – с выносом из Кремля мощей и многолюдными крестными ходами на Красной площади – совпало со стремительно нараставшей смутой, вести о которой постоянно звучали в заседаниях. Временное правительство теряло контроль не только над страной, но и над армией. Солдаты бежали с фронта, убивая офицеров, чиня безпорядки и грабежи, наводя страх на мирных жителей. На волне этого хаоса, подпитываемая германскими деньгами, стремительно .