Александр Храмчихин: Никем не замеченное вторжение. Александр Храмчихин: Почему нам не страшен "быстрый глобальный удар" Александр храмчихин биография

Пуск ракеты «Томагавк» из УВП MK41 на эсминце DDG-104 «Стеретт» / Фото: dic.academic.ru

Установки Mk41 могут использоваться как для пуска зенитных управляемых ракет семейства , так и для стрельбы крылатыми ракетами . Российское военно-политическое руководство и многие военные эксперты в последнее время выражают большую озабоченность американской концепцией «быстрого глобального удара». Суть ее в том, что США стремятся получить возможность нанести неядерный удар по любой точке Земли с помощью гиперзвуковых летательных аппаратов в течение получаса. В частности, такой удар теоретически может быть нанесен по российским стратегическим ядерным силам (СЯС). То есть Соединенные Штаты разоружат Россию, не устраивая ядерной катастрофы, при этом ядерный арсенал самих США останется в неприкосновенности. Если же небольшое количество российских МБР и БРПЛ уцелеют, их легко уничтожит американская ПРО.

Успех должен быть полным

Автор данной статьи в 2008–2011 годы неоднократно писал об угрозе разоружающего неядерного удара со стороны США по нашим СЯС. При этом речь шла о том, что такой удар будет наноситься с помощью КРМБ «Томагавк» и КРВБ, а также с помощью бомбардировщиков , построенных по технологии «стелс».

Дело в том, что обезоруживающий удар не может быть частично успешным. Нельзя уничтожить, например, 20% российских СЯС, оценить результаты удара, а через несколько дней нанести новый удар, поскольку уцелевшие 80% СЯС немедленно (в течение максимум часа) после первого американского удара отправятся в США «своим ходом», после чего случится взаимное гарантированное уничтожение США и России, а заодно, видимо, всей человеческой цивилизации.

Поэтому обезоруживающий удар может быть только один, обеспечивающий уничтожение 100% российских СЯС, причем практически одновременно. А это возможно только при абсолютной внезапности удара, то есть в России должны узнать о самом факте удара в тот момент, когда первые американские ракеты уже начнут поражать российские межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), подводные стратегические ракетоносцы (РПК СН) и стратегические бомбардировщики.

Подобная внезапность может быть обеспечена только теми средствами воздушно-космического нападения (СВКН), которые предельно сложно обнаружить, а это именно КРМБ, КРВБ и В-2. Их общий недостаток – дозвуковая скорость полета, из-за чего, например, «Томагавк» на свою максимальную дальность летит два часа. А обнаружение даже одной крылатой ракеты или одного бомбардировщика немедленно уничтожает внезапность. Но в условиях резкого сокращения количества российских МБР и РПК СН и очень существенного ослабления группировки ПВО удар становился реальным, по крайней мере при тех тенденциях, которые складывались 10 лет назад.

Сейчас, однако, ситуация существенно изменилась. Количество МБР и БРПЛ у России в целом остается стабильным, как и, с другой стороны, количество КРМБ, КРВБ и В-2, которые могут реально применить ВМС и ВВС США. А вот группировка ПВО РФ очень значительно усилилась за счет принятия на вооружение новых РЛС нескольких типов для радиотехнических войск (РТВ), зенитных ракетных систем (ЗРС) для зенитных ракетных войск (ЗРВ), истребителей и / , модернизации перехватчиков в авиации, а также за счет укрепления системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) путем ввода в строй . В этих условиях для США обезоруживающий удар с помощью крылатых ракет и В-2 оказывается за гранью возможного. А «быстрый глобальный удар» ни в коем случае не может стать заменой этого варианта.

Тех самых гиперзвуковых ЛА, которые этот удар должны обеспечить, пока просто нет (по крайней мере – в массовом производстве и на вооружении). Но даже когда (и если) они появятся, их носителями будут традиционные МБР и БРПЛ, либо (для ракеты Х-51) бомбардировщики . То есть для нанесения «быстрого глобального удара» американцы должны будут для начала снять с МБР и БРПЛ ядерные БЧ и установить вместо них гиперзвуковые аппараты (это само по себе не может быть сделано быстро и незаметно). А затем нужно произвести массированный запуск этих МБР и БРПЛ по России. При том что вся наша СПРН (как новые «Воронежи», так и старые «Дарьялы», а также ИСЗ на геостационарной орбите) «заточена» на обнаружение этого массированного запуска. Поэтому его внезапность абсолютно исключена. В России это будет, разумеется, воспринято как нанесение ядерного удара, после чего поступит команда на применение всех российских СЯС по США.

В итоге получится уже не взаимное гарантированное уничтожение, а одностороннее самоубийство США. Ведь они-то в этом случае будут наносить неядерный удар, а Россия ответит ядерным. Даже если какую-то часть российских СЯС американцы успеют уничтожить, большинство МБР и БРПЛ гарантированно доберется до США, после чего эта страна столь же гарантированно прекратит свое существование. Очень сильно пострадают соседние Канада и Мексика. Всей остальной цивилизации, включая Россию, придется несладко, но она не погибнет. Тем более что «запасных» МБР и БРПЛ у США не останется, да хоть бы и остались, устанавливать их будет некому и некуда. Соответственно российский «испуг» перед «быстрым глобальным ударом», по-видимому, относится к области пропаганды.

Берут на испуг

То же можно сказать и про американскую ПРО. Ею нас запугивают уже почти полтора десятилетия, но ничего реального США так и не создали, до полноценной ПРО Америке даже дальше, чем до «быстрого глобального удара». Единственный реальный компонент ПРО – морская система «Иджис» с ЗУР «Стандарт» нескольких модификаций, но на поражение МБР и БРПЛ они не рассчитаны. В частности, система ПРО с корабельными УВП Мк41, которая уже установлена в Румынии и будет установлена в Польше, теоретически не может создать никаких проблем даже для самых западных ракетных дивизий российских РВСН, поскольку никому еще не удалось отменить законы физики.

Единственная российская претензия к американской ПРО в Европе, которую можно было бы признать рациональной, состоит в том, что в УВП Мк41 вместо «Стандартов» теоретически могут быть установлены «Томагавки», для которых в этом случае подлетное время до целей в России резко сократилось бы. Но и эта угроза сегодня на самом деле является фиктивной. В наземном варианте Мк41 имеется всего 24 ячейки. Это просто слишком мало. Кроме того, из еще не установленной Мк41 в Польше «Томагавки» должны будут стартовать «под носом» у группировки ПВО РФ в Калининградской области, включая одну из РЛС типа «Воронеж». Поэтому внезапность становится невозможной, а уничтожение обнаруженных «Томагавков» – не проблема. Из Румынии же до любых объектов российских СЯС слишком далеко, к тому же ракетам пришлось бы лететь мимо уже сегодня насыщенного различными средствами ПВО Крыма.

Американские официальные лица, как политики, так и военные, многократно заявляли, что как «быстрый глобальный удар», так и ПРО предназначены против террористических группировок, которые могут получить доступ к баллистическим ракетам и/или ОМП, либо против стран с большими, но архаичными в организационном и техническом плане армиями (типа Ирана или КНДР). Верить в эти заявления сложно в силу, очень мягко говоря, сомнительности подобных «угроз» и очевидной неадекватности подобного реагирования на них. Отчасти еще и поэтому в России появляется столько конспирологических версий о направленности всего этого против нас. Тем не менее, исходя из практических действий США, приходится признать, что Вашингтон действительно ориентировался на столь странный набор угроз (по крайней мере, так было до 2014 года). Россию в США, видимо, считали полностью парализованной в политической и экономической сферах, а ВС РФ – обреченными на деградацию до уровня тех самых Ирана и КНДР, если не ниже. Поэтому воевать с ней в Пентагоне на самом деле никто не готовился.

Наемники подвели Пентагон

Автор данной статьи категорически не согласен с широко распространенным мнением о том, что «американцы не умеют воевать». Американская армия всегда была одной из лучших в мире, она могла вести и выигрывать войны любой сложности и интенсивности. Но в последние два-три десятилетия переход на наемный принцип комплектования («Контрактная или призывная», «НВО», 27.10.17) и ориентация на войну с заведомо «заниженным» противником на самом деле заметно изуродовали ВС США. Они уверовали в концепции «высокотехнологичной бесконтактной войны», в которой противник позволит себя безропотно и безнаказанно избивать. И стали терять способность вести войну реальную.

Направленные непонятно против кого, при этом весьма дорогостоящие «быстрый глобальный удар» и ПРО на основе «Иджиса» – это еще далеко не худшие варианты. Например, в рамках создания этой самой ПРО на протяжении почти 10 лет ВВС США испытывали YAL-1 – лазер на самолете «Боинг-747», призванный сбивать баллистические ракеты на активном участке траектории. Данная концепция оказалась верхом абсурда как с технической, так и с тактической стороны. Поскольку в США больше умных людей, чем принято думать в России, они этот абсурд все-таки осознали. В 2014 году лазерный самолет был отправлен на металлолом, успев поглотить как минимум 5 млрд пентагоновских долларов.

В десять раз больше денег «съела» программа строительства бронеавтомобилей класса MRAP (mine resistant ambush protected) нескольких типов. Эти машины с усиленной противоминной защитой предназначались для войн в Ираке и Афганистане, их было произведено почти 30 тыс. Поскольку развертывание MRAPов на обоих ТВД началось в 2007 году, когда пик обеих войн был пройден, США потеряли довольно немного таких машин (официально признана потеря 77 единиц). При этом сейчас американцы стремительно избавляются от MRAPов, раздавая их всем подряд направо и налево, чаще всего – бесплатно. Стало ясно, что даже для очень ограниченной классической войны эти машины совершенно непригодны. В идущих сегодня войнах на Ближнем Востоке вооруженные силы Ирака, Саудовской Аравии, ОАЭ и курдские формирования уже потеряли более 300 MRAPов американского производства. Американских же БТР М-113 в тех же войнах теми же армиями потеряно вдвое меньше при практически том же их количестве в войсках. М-113 был создан на полвека (!) раньше MRAPов, причем даже сами американцы шедевром его отнюдь не считают. Но он создавался для классической войны, поэтому оказался гораздо устойчивее новомодных поделок.

Впрочем, основной боевой машиной сухопутных войск США является не какой-либо из МRАРов и не М-113, а «Страйкер». Этими же машинами оснащены одноименные бригады, которые американское командование до сих пор считает очень удачным компромиссом между мобильностью легких (воздушно-десантных и десантно-штурмовых) и боевой мощью тяжелых (танковых и механизированных) соединений. При этом, правда, «Страйкер» является обычным БТР (создан на базе швейцарской «Пираны»). Он, конечно, лучше МRАРов и М-113, однако эту машину можно прострелить в борт даже из крупнокалиберного пулемета. Никакой более тяжелой бронетехники бригады «Страйкер» не имеют. И если на поле боя такая бригада встретится, например, с танковой бригадой Корейской народной армии, оснащенной древними Т-62, северные корейцы американцев, говоря футбольным сленгом, «вынесут в одну калитку». Более того, бригада «Страйкер» не имеет вообще никакой собственной ПВО. В итоге неясно, на войну с каким противником она рассчитана? В Ираке и Афганистане было потеряно примерно 90 «Страйкеров», хотя противник не имел ни танков, ни артиллерии, ни авиации. В 2014 году именно на «Страйкерах» американцы устроили клоунаду в Восточной Европе, изображая готовность «отразить российскую агрессию». К сожалению, наша пропаганда и на это посмешище ответила ритуальной позорной истерикой в духе «войска НАТО приближаются к российским границам».

Просчеты в ПВО и ВМС

Впрочем, отсутствию ПВО в бригадах «Страйкер» удивляться не надо, это проблема американской армии в целом.

Можно ли представить себе, что российская наземная ПВО имеет на вооружении только ЗРС и С-400 и ? И нет ничего промежуточного – «Буков», «Торов», «Тунгусок», «Панцирей», нет даже «Осы» и . Подобное предположение настолько глупо, что даже не смешно. Между тем американская наземная ПВО устроена именно так. В ней есть и (в гораздо меньших количествах, чем у нас имеется С-300 и С-400), а также (либо в оригинальном переносном варианте, либо на шасси «Хаммера» под названием «Авенджер»). Больше ничего нет, и даже не планируется. Причем ТНААD может решать только задачи ПРО (сбивать оперативно-тактические ракеты и баллистические ракеты средней дальнности), с аэродинамическими целями она даже теоретически бороться не способна. И «Пэтриоты» остались почти исключительно в варианте РАС3, также ориентированном на ПРО. «Противосамолетные» варианты РАС1 и РАС2 в основном переделаны в РАС3 либо проданы за рубеж. В итоге для борьбы с самолетами и вертолетами, по сути, остаются только «Стингеры» с досягаемостью около 8 км по дальности и около 4 км по высоте. То есть американское командование не рассматривает возможность того, что войска могут попасть под удар вражеской авиации. Либо же считает, что с этой авиацией заведомо справятся американские истребители. Только ведь истребители в отличие от наземной ПВО зависят от метеоусловий, от наличия аэродромов и ГСМ на них. Более того, нельзя исключать, что вражеские истребители окажутся не хуже американских по качеству и их будет не меньше по количеству. Но, видимо, как раз этот вариант в Пентагоне давно уже исключили. Что не очень разумно, если не сказать сильнее.

Ориентация на войну неясно с кем затронула даже ВМС США, которые получили корабли класса LCS (littoral combat ship, корабль прибрежного действия). Как положено, был организован конкурс на лучший вариант подобного корабля, на который были выставлены построенный по традиционной схеме «Фридом» и футуристический тримаран «Индепенденс». На конкурсе этом победила дружба (то есть лоббисты от ВПК), на вооружение были приняты оба корабля (раньше считалось, что такое было возможно только в СССР). Впрочем, выбор на самом деле был очень сложен: как «Фридом», так и «Индепенденс» имеют очень слабое вооружение при очень высокой цене. Как и в вышеописанных случаях с «быстрым глобальным ударом» или «Страйкерами», совершенно неясно, для каких целей предназначены эти корабли и против кого они должны воевать. Более или менее они подходят на роль патрульных кораблей, но «нормальные» патрульные корабли, строящиеся в основном в Европе, стоят даже не в разы, а на порядки дешевле обоих вариантов LCS.

Необходимо изучать зарубежный опыт

В данной статье не надо искать злорадства или тем более шапкозакидательства. ВС США остаются мощнейшей военной машиной, при наличии понимания ситуации и политической воли они вполне могут «прийти в норму». Этим они кардинально отличаются от европейских армий, превратившихся в мыльные пузыри, причем этот процесс принял необратимый характер. Дело совершенно в другом.

Для нормального развития любой сферы необходимо максимально тщательное изучение зарубежного опыта, как положительного, так и отрицательного. Для военной сферы это важно вдвойне, ведь ВС страны существуют для противостояния внешним угрозам, в первую очередь – иностранным ВС. Соответственно развитие иностранных ВС дает важнейшую пищу для размышлений при организации военного строительства в РФ.

Как ни удивительно это прозвучит, сейчас ВС РФ близки к идеалу. Они перестали быть армией «советско-азиатского типа», давящей противника массой, не считаясь с потерями, но не превратились в мыльный пузырь европейского типа, являющийся армией лишь по названию. И чрезвычайно важно, уйдя от одной крайности, не дойти до другой (а Россия, к сожалению, очень любит крайности).

До последнего времени подобным идеалом были, безусловно, ВС Израиля. При чрезвычайно трепетном отношении к жизни каждого военнослужащего ЦАХАЛ была способна вести сколь угодно жестокую контактную наземную войну, в том числе с численно превосходящим противником. Но и израильтяне слишком увлеклись американскими «высокотехнологичными бесконтактными» концепциями, из-за чего израильская армия начала ощутимо портиться. Свидетельством чему стала формально выигранная, но фактически крайне неудачная война в Ливане против «Хезболлы» летом 2006 года.

В России очень многие искренне ненавидят Америку, тем более эта ненависть постоянно подогревается официальной пропагандой. Одновременно для большей части россиян, включая очень многих ненавистников и пропагандистов, та же Америка остается абсолютным идеалом, который надо копировать полностью и во всех аспектах, включая ошибки и откровенные глупости.

Вспоминается история, имевшая место в конце 40-х, когда в СССР под названием Ту-4 копировали американскую «Сверхкрепость» В-29, залетевшую на Дальний Восток в 1944 году после бомбардировки Японии. Туполев, которому Сталин приказал руководить копированием, сказал, что может сделать самолет лучше. На что Сталин ответил эпохальной фразой: «Не надо лучше. Сделайте такой же». В итоге были скопированы даже пепельница и гнездо под бутылку кока-колы в приборной панели (хотя советским летчикам в полете курить запрещалось, а о кока-коле в стране вообще понятия не имели), а также случайная дырка (видимо, от японской пули) в крыле.

К сожалению, существует опасность, что в руководстве наших ВС тоже могут уверовать в «высокотехнологичную бесконтактную войну» против некоего безропотного бессловесного противника, в то, что «война теперь совсем другая», что «больше никогда не будет танковых сражений» и т.д. и т.п. При том что бюджет наш сильно меньше американского, поэтому мы не можем позволить себе роскоши выкидывания миллиардов на бесполезные поделки типа бронемашин МRАР и кораблей LCS.

Необходимо четко и ясно понимать, что борьба с терроризмом – не только не единственная, но и очень далеко не главная задача ВС. Армия и флот должны в организационном, технологическом и психологическом плане готовиться в первую очередь к полномасштабным войнам с двумя сильнейшими потенциальными противниками – с ВС США и с обновленной НОАК («Новая Великая китайская стена», «НВО», 20.10.17). Чем выше будет наша готовность к этим войнам, тем ниже вероятность того, что нам придется их когда-либо вести.

Количество вооружений советского и собственного производства у бывших членов Варшавского договора было велико. Судьба этих ВВТ – весьма интересный вопрос.

Страны из Организации Варшавского договора (ОВД) были приняты в НАТО в два приема. Чехия, Венгрия, Польша – в 1999 году, Словакия, Болгария, Румыния – в 2004-м. ГДР растворилась в натовской ФРГ в 1990-м. Прием восточноевропейских стран в альянс преследовал две цели: максимально ограничить сферы влияния России, подчеркнуть утрату ею какой-либо значимости на континенте и обеспечить натовскую бюрократию широким полем деятельности на длительный срок. Состояние присоединяемых армий значения не имело, поскольку военная цель при расширении блока никогда не ставилась. Переоснащение «новонатовцев» с советской техники на западную было их собственной проблемой. Как правило, денег на это у неофитов не хватало, поэтому даже страны первой волны, находясь в альянсе уже 17 лет, перевооружились лишь частично, вторую волну этот процесс почти не затронул.

Оставим в стороне «диссидента» ОВД Румынию, чья армия почти полностью оснащена техникой собственного производства (хотя и сделанной под сильным советским влиянием) и традиционно варится в собственном соку. Поговорим об остальных странах ОВД, включая покойную ГДР (с ее техникой для сухопутных войск).

Бронированные «потеряшки»

Даже анализ официальных данных, предоставленных восточноевропейскими странами для ДОВСЕ и Регистра ООН по обычным вооружениям, показывает, что значительная часть техники, выведенной из состава их ВС, физически продолжает существовать и используется либо на запчасти, либо на экспорт. Во втором случае декларации отнюдь не всегда совпадают с реалиями. При этом между Польшей, Чехией, Словакией, Венгрией и Болгарией практикуется постоянный обмен, в том числе однотипной техникой. Часть идет на реэкспорт, часть «растворяется».

Разумеется, значительные объемы вооружения советского и восточноевропейского производства к настоящему времени утилизированы. В первую очередь это касается бронетранспортеров – всех БТР-40, БТР-50, БТР-152, почти всех БТР-60 и ОТ-64. Какая-то доля этих машин еще жива, но, видимо, крайне незначительная, установить ее величину практически невозможно, да и не нужно, поскольку сегодня их боевая ценность равна нулю. Это относится и к танкам Т-54, Т-55, хотя они скорее всего уцелели в более ощутимых количествах – до нескольких сотен. Последний случай экспорта Т-55 из стран бывшей ОВД имел место в 2005-м: 120 танков из Болгарии отправили в Эритрею. Кроме того, в распоряжении Софии может оставаться до 170 «неучтенных» Т-62.

Танки Т-72 новыми, конечно, не назовешь, но на сегодня это наиболее массовый и самый воюющий танк в мире. В ОВД 551 Т-72 имела ГДР, 759 – Польша, 815 – ЧССР, 138 – Венгрия (в начале 90-х докупила еще 100 в Белоруссии), 333 – Болгария (плюс 100 приобретенных в 90-е у России). На данный момент у Войска польского имеется 505 танков этого типа, еще 135 были переделаны в РТ-91. У ВС Чехии – 120, Словакии – 30, Венгрии – 76, Болгарии – 314. Не менее 11 машин в этих странах и в Германии стали музейными экспонатами.

В США и другие страны «старого НАТО», а также в Финляндию, Грузию, Нигерию, Ирак ушли 425 Т-72. Судьба 1180 танков (351 из ГДР, 60 из Польши, 450 из Чехии, 200 из Словакии, 5 из Венгрии, 117 из Болгарии) неясна. Какую-то часть «потерявшихся» машин, очевидно, разобрали (на запчасти, для изучения, на металлолом), продали в музеи и частные коллекции, расстреляли на полигонах в качестве мишеней. Однако на все это вряд ли приходится хотя бы половина недостающих танков. Более того, не все ясно и с 97 Т-42, проданными из запасов ГДР в Финляндию (хотя считается, что все они, кроме одного музейного, утилизированы).

БМП-1 в бывших странах ОВД имелось почти 5400 (в Польше и ЧССР их производили по советской лицензии), из которых сейчас в составе ВС числится около 1800. Продано около 1500, причем 375, приобретенных Швецией у Германии, были возвращены в… Чехию. В итоге количество машин этого типа с неясной судьбой превышает 2500 единиц. Разумеется, здесь также имеют место неучтенные утилизации, расстрелы на полигонах, продажа в музеи и частникам, но совершенно точно не менее тысячи машин ни под один из этих сценариев не попали.

С БМП-2 таких проблем нет. Сейчас они стоят на вооружении лишь в армиях Чехии (173) и Словакии (95). 87 немецких, польских и чешских машин проданы, две находятся в музеях, неясна судьба лишь 8 БМП-2 армии бывшей ГДР.

Только ГДР имела на вооружении 1266 БТР-70, проданы 520, остальные 746 канули в неизвестность. В 2015 году 19 БТР-70 пришли в Словакию из Белоруссии (видимо, для перепродажи). БТР-80 имеет сегодня лишь Венгрия – 406 обычных и 178 единиц модификации А, а также 14 инженерных машин на их базе. В Ирак и на Украину (еще до АТО) ушли 74, судьба еще 59 опять же неясна.

САУ 2С1 производились по лицензии в Польше и Болгарии, причем у последней большие расхождения по числу произведенных установок (от 256 до 686). Поляки выпустили 533 САУ, ГДР имела 374, ЧССР – 150, Венгрия – 153. Сейчас остается на вооружении и на хранении примерно 300 2С1 у Польши и, видимо, 200–250 у Болгарии, 5–6 САУ находятся в музеях. За пределы обсуждаемых стран проданы 252 (по другим данным – 301) установки. Соответственно судьба от 660 до 1140 2С1 неясна. Разумеется, и здесь есть варианты утилизации, полигонов и музеев, но вряд ли они охватывают столь значительное количество «потеряшек».

Из 95 САУ 2С3, состоявших на вооружении ННА ГДР, 9 были проданы в США, куда делись остальные 86, неизвестно. Болгария продала четыре 2С3. Из 16 венгерских САУ данного типа от 10 до 13 были через Чехию проданы на Украину, одна стала музейным экспонатом, судьба еще 2–5 не установлена.

Из 408 чехословацких колесных САУ «Дана», произведенных для собственной армии, 86 на вооружении ВС Чехии, 24 проданы в Грузию (как минимум одна из них стала российским трофеем в августе 2008 года), не менее трех – музейные экспонаты. Куда делись остальные 295 – вопрос. Еще 111 этих САУ приобрела у ЧССР Польша, все они до сих пор состоят на вооружении ее армии.

Крайне сложно определить судьбу буксируемых орудий. Большинство из них произведено еще до Второй мировой или во время оной. Однако уже к этому времени данный класс техники практически достиг предела развития, поэтому и американских орудий того же периода в мире, включая США, еще очень много. На вооружении восточноевропейских армий сейчас осталось незначительное количество буксируемой артиллерии – 19 гаубиц Д-30 у Словакии, 31 Д-20 у Венгрии и до 150 у Болгарии, у нее же, возможно, до 30 М-30. Испарилось до 1800 М-30, около 270 Д-30, до 100 А-19, до 280 МЛ-20, до 400 Д-20. Большая часть этих орудий скорее всего утилизирована, но до тысячи вполне могут еще физически существовать.

Из 72 РСЗО БМ-21 «Град», имевшихся в армии ГДР, четыре продали в США, судьба остальных неясна. Польша имела 232 таких РСЗО, из которых до 75 переделаны по варианту WR-40 «Лангуст», примерно 135 остаются на вооружении в оригинальном виде. Из 66 венгерских «Градов» большая часть, если не все, ушла в Чехию, а оттуда 18 из них – в Словакию, которая также получила 11 «Градов» из Белоруссии. Из Чехии пять БМ-21 ушли в США и до 36 – на Украину (также до АТО), из Словакии 20 – в Саудовскую Аравию. Из 225 болгарских «Градов» продано примерно 52, еще один или несколько стали экспонатами. Таким образом, на вооружении в Польше и Болгарии (с учетом «Лангустов») остается примерно 380 РСЗО, судьба 100 с лишним неизвестна.

В ЧССР для собственной армии произвели примерно 210 собственных «Градов» – РСЗО RM-70. Уже после развода страны в Словакии выпустили 26 модернизированных РСЗО RM-70 «Модулар», остающихся на вооружении. Как минимум 181 установку экспортировали, судьба примерно 30 неясна, как и 69 бывших немецких (в ГДР имелось 265 РСЗО данного типа, из которых продано 196). 30 польских RM-70 остаются на вооружении.

Из 41 ЗРК «Оса», имевшихся у ННА, проданы 14, судьба 27 покрыта мраком. У Польши, Чехии и Болгарии все эти ЗРК остаются на вооружении (64, 24, 24 соответственно). Все 40 комплексов «Стрела-10» из арсеналов ГДР пропали без вести, как и 36 аналогичных ЗРК чехословацкой армии. Остаются на вооружении у Чехии (16), Словакии (48), Болгарии (20).

ЗСУ-23-4 «Шилка» состояли на вооружении в ГДР (150), Польше (87) и Болгарии (40). Сейчас их остается примерно по 30 в Польше и Болгарии. Как минимум по одной немецкой и польской «Шилке» в музеях, 120 немецких были проданы. Судьба остальных ЗСУ (примерно 100) неясна.

Таким образом, на вооружении ВС Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии на сегодня остаются свыше тысячи Т-72, примерно две тысячи БМП, около 900 САУ, более 200 буксируемых орудий, около 450 РСЗО, примерно 200 ЗРК войсковой ПВО и около 60 ЗСУ советского и собственного (времен Варшавского договора) производства. Кроме того, неясна судьба порядка двух тысяч танков, 2600 БМП, 800 БТР, 1500 САУ, 2800 буксируемых орудий, более 200 РСЗО и 100 ЗРК, примерно 100 ЗСУ. Исчезло гораздо больше, чем осталось.

Закрома нестабильности

В Чехии вполне официально существует частная компания Excalibur Army, предлагающая покупателям танки Т-72 и Т-55, БМП-1, САУ 2С1 и «Дана», гаубицы Д-20, РСЗО RM-70, запчасти для них, инженерные и вспомогательные машины. У компании широкий выбор стрелкового оружия и боеприпасов, в том числе снарядов калибров 100, 120, 122, 125, 152 миллиметра. Именно из запасов «Экскалибура» в последние годы идут поставки Т-72, БМП-1, RM-70 в Ирак и Нигерию. Официальным поставщиком выступает Чехия, но количество техники на вооружении ее армии при этом не меняется. Очевидно, именно «Экскалибур» и является владельцем большей части всей описанной здесь неучтенки, техники там гораздо больше, чем у армии Чехии. Второй по размерам источник, по-видимому, Болгария.

Исчезнувшее оружие отлично подпитывает сегодняшние войны. Словакия за последние годы официально продала 20 БМ-21 в Саудовскую Аравию. Разумеется, на вооружение армии королевства они не поступили, а достались формированиям, воюющим против Асада. Сколько советской техники неофициально купили в Восточной Европе для своих сирийских, ливийских и йеменских клиентов аравийские монархии можно только догадываться. Совершенно точно следует сказать, что вся многочисленная оппозиционная Дамаску рать никоим образом не могла бы так долго воевать за счет трофейных боеприпасов, при таких интенсивных боях они бы давно закончились. То есть поставки «борцам с тиранией» боеприпасов из Восточной Европы через Турцию носили и носят массовый характер. Более того, на сегодня София практически официально признает, что поставки для исламских радикалов в Сирии на саудовские деньги стали едва ли не главной статьей экспортных доходов Болгарии.

Украина в 2008–2010 годах (при президентах Ющенко и Януковиче) получила из Венгрии 8 БТР-80 и 65–66 САУ 2С1. Из Чехии в 2008 году поступило 50 БМП-1, данные по 2009–2011 годам расходятся. Максимально за этот период ВСУ получили до 48 САУ 2С1, до 13 «Акаций» – САУ 2С3, до 44 гаубиц Д-30, до 36 РСЗО БМ-21. Возможно, вся эта техника шла для перепродажи и/или утилизации, тем не менее поставки имели место и пополнили арсеналы. С 2014 года поступлений тяжелой техники из Восточной Европы на Украину не зафиксировано, поскольку пока там хватает своей (ее больше и она лучше, чем у стран бывшего ОВД), однако такая возможность, безусловно, сохраняется. Поставки боеприпасов и стрелкового оружия вполне могли быть, отследить их практически невозможно.

Встроена в данные схемы и Белоруссия. По крайней мере часть «Градов», ушедших через Саудовскую Аравию сирийским бандитам, оттуда.

Разумеется, в настоящее время советская техника сильно устарела и против серьезного противника применять ее почти бесполезно. Но для локальных войн, что сегодня идут на Украине и Ближнем Востоке, она очень даже подходит. И, как видно, хватит ее еще надолго.

Со времени криминально-олигархического переворота (он же майдан-2, «революция достоинства») на Украине прошло ровно три года. За это время страна и ее армия сильно изменились.

Состояние ВС Украины в 2014 году хорошо известно («Петля незалежности»). Произошедшие с тех пор изменения с точки зрения оргструктуры ВС и количества боевой техники невелики и несущественны, поскольку уже два года, как боевые действия в Донбассе перешли в вялотекущую стадию с относительно небольшими потерями. Недавнее обострение под Авдеевкой эту ситуацию принципиально не меняет.

“ Находящаяся у власти олигархическая группировка, совершая переворот, не планировала ни развода с Крымом, ни конфликта с Донбассом, но и то, и другое стало для нее настоящим подарком судьбы ”

К началу гражданской войны ВС Украины были полностью развалены усилиями всех четырех украинских президентов (хотя единственным виноватым был, конечно, объявлен Янукович). Чудом можно считать тот факт, что она смогла вообще хоть как-то воевать. Причинами этого чуда были значительный патриотический подъем, имевший место в 2014 году, и главное – то, что украинская армия осталась советской, о есть способной действовать в любой обстановке и независимо от того, как издевается над ней собственная политическая власть. Впрочем, чтобы победить, этого уже не хватило.

За три года ВСУ приобрели значительный и очень ценный опыт наземной контактной войны с серьезным противником. Этот опыт, пожалуй, можно считать единственным по-настоящему полезным приобретением украинской армии. Потерь гораздо больше. В частности, тот самый патриотический подъем почти полностью выветрился как из армии, так и из общества в целом.

В ВСУ по-прежнему очень плохо с вооружением и техникой. Спасает все то же советское наследство. Оно оказалось настолько гигантским, что даже массовая утилизация, продажа за рубеж, а теперь еще и огромные потери в войне его не уничтожили, хотя и сократили в три-четыре раза. Однако и с тем, что осталось, воевать можно долго. С другой стороны, ресурс этот все же конечен.

Как ни парадоксально, сейчас после трех лет войны в строевых частях ВСУ боеготовой техники значительно больше, чем перед ее началом. Но в целом на балансе ВС ее стало, разумеется, значительно меньше. Во-первых, из-за очень больших потерь, во-вторых, как ни удивительно, вследствие продолжающегося, хотя и в гораздо меньших масштабах, экспорта, в-третьих, за счет полного разукомплектования части машин, находившихся на складском хранении, для восстановления других и ремонта поврежденных в бою. То есть очень сильно сократились именно складские запасы, они уже стремятся к нулю. Почти никакой компенсации им нет. Именно восстановление советской техники – единственный способ пополнения строевых частей и даже формирования новых. Производить ВВТ с нуля все еще формально очень мощный украинский ВПК фактически неспособен.

Хотя за последние три года оборонный бюджет Украины и вырос в разы по сравнению с предвоенным, обеспечение армии современной техникой лучше не стало. Деньги либо разворовываются (в значительной степени под это военный бюджет и написан), либо в лучшем для ВСУ случае проедаются (под проеданием, в частности, понимаются ремонт и восстановление советской техники вместо производства новой). Украинские официальные лица почти ежедневно сообщают о создании очередного образца, значительно превосходящего российские аналоги, но сейчас это даже не смешно.

Наиболее массовым действительно новым изделием является 120-мм миномет «Молот». Выпущено порядка 200 единиц, что объясняется крайней простотой этого класса оружия. При этом было уже несколько случаев взрывов мин в стволах «Молотов» с гибелью расчетов. Производство техники более сложной, чем самовзрывающийся миномет, оказалось непосильным для украинского ВПК. В частности, летом 2014 года Львовский бронетанковый завод обещал развернуть выпуск бронеавтомобиля «Дозор-Б» в количестве 100 единиц в год. Машина эта крайне незатейлива, такие действительно можно и нужно штамповать сотнями. В реальности изготовлено 10 единиц, которые с трудом удалось запихнуть в армию (та не хотела принимать «Дозоры» из-за очень низкого качества). На этом все и закончилось. У завода сегодня нет ни денег, ни машин. Весьма странна ситуация с БТР-4. Сколько их поступило в войска за три года войны, понять сложно. Не исключено, что все ограничилось теми 42 экземплярами, от которых в 2014 году отказался Ирак из-за трещин в корпусах. Для своих машины, не устроившие Багдад, сгодились. Сумел ли украинский ВПК произвести новые БТР-4 специально для ВСУ, остается неясным. Судя по всему, если и удалось, то всего несколько единиц, хотя такие машины тоже нужно выпускать сотнями. Танков «Оплот» для ВСУ Харьковский завод в 2014-м обещал в первый год 40, а затем уже по 120. До сих пор не произведено ни одного, практически встало и выполнение единственного экспортного контракта на эти танки (для Таиланда, который уже лихорадочно ищет им замену). Делать боевые самолеты и вертолеты украинский ВПК не умел никогда.

Неясна ситуация с боеприпасами, которые расходуются в огромных количествах. Неизвестно, сколько их было, сколько израсходовано и сколько произведено (если такое возможно). Плюс ресурс Восточной Европы. Он тоже может быть задействован. Вопреки всем разговорам до сих пор не зафиксировано никаких поставок на Украину тяжелой техники из стран бывшего Варшавского договора, ныне членов НАТО. Но объективно говоря, она Украине не нужна. Пока еще у нее такой техники больше и лучшего качества, чем у восточноевропейских стран. А вот поставка любых боеприпасов оттуда на Украину вполне вероятна, тем более что ее совершенно нереально зафиксировать. Правда, каких-то типов боеприпасов в Восточной Европе просто нет (например ракет для РСЗО «Ураган» и «Смерч»).

Таким образом, надеяться на свой ВПК украинской армии не приходится. Поставки советской техники из Восточной Европы, повторим, возможны, но пока в них нет смысла. Тем более в западном оружии 70–80-х годов. Оно ничем не лучше советского, при этом украинским военным нужно значительное время на его освоение. Что касается новейшего западного оружия, то дарить его Киеву никто не будет, а на покупку всего нескольких образцов уйдет весь военный бюджет страны.

Ситуация кажется тупиковой, но в реальности она таковой отнюдь не является. Находящаяся у власти олигархическая группировка, совершая три года назад переворот, не планировала ни развода с Крымом, ни конфликта с Донбассом, но и то, и другое стало для нее настоящим подарком судьбы. В политическом плане это позволило приобрести высшее с точки зрения Запада звание «жертвы российской агрессии». Главное же то, что война стала великолепным бизнесом. Кроме вышеупомянутого наваривания на проваленном оборонном заказе, деньги делаются на продаже снаряжения и обмундирования для солдат и офицеров, на торговле с ДНР/ЛНР через линию фронта, в том числе вооружением и боевой техникой (немалая ее часть ополченцами не захвачена, а просто куплена у ВСУ). Бизнес этот охватывает высшую государственную власть, руководство Минобороны и ВПК, значительную часть офицерского и даже рядового состава на фронте, волонтерское движение. Отказываться от этого никто не хочет, особенно при катастрофической экономической ситуации в стране. И наконец, именно благодаря войне украинская олигархическо-анархическая демократия превратилась в военно-олигархическую диктатуру.

В связи с этим прогнозы о том, что Украина повторит операцию «Буря» (в 1995-м всего за несколько дней хорваты ликвидировали Сербскую Краину, а Белград на помощь не пришел), совершенно несерьезны. Не потому, что Украина – далеко не Хорватия, а Россия – совсем не Сербия, а потому, что киевской власти это категорически не нужно. Единственная ее цель – полное и окончательное разворовывание страны. Если война закончится, то к этой власти всего через пару месяцев появятся серьезнейшие вопросы как у собственных граждан, так и у Запада. Поэтому не имеет никакого значения количество произведенных «Молотов», «Дозоров» и «Оплотов», потерянных Т-64, БМП-2 и БТР-80. И уж тем более число погибших на бесконечной войне граждан страны, «сделавшей европейский выбор».

В 19 веке российский император Александр III Миротворец любил повторять своим министрам: «Во всем свете у нас только два верных союзника, наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас».
А, что сегодня? Есть ли у России враги? Кто готов объявить нам войну? И сможем ли мы противостоять гипотетической агрессии?
Статья заместителя директора Института политического и военного анализа Александра Храмчихина открывает дискуссию о внешних угрозах национальной безопасности «Если завтра война».
Просим учесть, что мнение авторов может не совпадать с позицией редакции.

Тема внешних угроз для России очень обширна, она требует длительного объемного обсуждения. Если говорить предельно коротко, то достаточно очевидно, что для России можно выделить три основных угрозы: США и НАТО; исламский мир; Китай. Есть также две угрозы «второго ранга» - Турция и Япония, на обсуждение которых здесь не хватит места. Отдельно выделять еще и Грузию все же неприлично.

Как классическая военная сила исламский мир для нас угрозы не представляет и представлять не будет по трем причинам.

Проще всего парируется исламская угроза. Дело в том, что как классическая военная сила исламский мир для нас угрозы не представляет и представлять не будет по трем причинам. Во-первых, исламские страны "дальнего зарубежья" с нами не граничат, несмотря на весь технический прогресс, это весьма важно - без общей границы воевать затруднительно. Во-вторых, исламский мир до такой степени политически, этнически и, как ни странно, конфессионально, разобщен, что представить себе хотя бы временное и ситуативное его объединение совершенно невозможно, а по отдельности ни одна исламская страна сопоставимым с нами военным потенциалом располагать не будет никогда (если только не распадется сама Россия). Потому что, в-третьих, исламский мир абсолютно беспомощен в научно-технологическом плане, он не способен даже на копирование современной боевой техники.

Поэтому угроза со стороны исламского мира может носить лишь террористический характер. И здесь хочется повторить банальную вещь: борьба с терроризмом - дело спецслужб и Внутренних войск, а не ВС. Если дело дошло до того, что без ВС не обойтись, то это уже не борьба с терроризмом. В частности, если говорить о Чечне, то в обеих войнах со стороны России имело место подавление крупномасштабного вооруженного мятежа, направленного на отделение части территории страны, а никак не борьба с терроризмом. На самом деле, ельцинская формулировка "восстановление конституционного порядка" со всех точек зрения адекватнее путинской "контртеррористической операции".

Конечно, ВС необходимо будет задействовать, если придется (почти наверняка придется) бороться с исламскими радикалами за пределами России, т.е. в Центральной Азии в случае начала экспансии талибов на север после ухода войск НАТО из Афганистана. Именно для таких задач у нас есть ВДВ. Никаких крупномасштабных десантных операций в случае классической войны они давно уже проводить не способны, зато очень хорошо обучены именно противопартизанской войне. Для их поддержки может быть использована небольшая часть фронтовой и армейской авиации. В целом, в подобной операции может быть задействовано максимум 5% ВС РФ.

Эволюция НАТО после окончания холодной войны - особая тема. Причем существует очень мало тем, которые до такой степени искажены в российском массовом сознании по сравнению с реальностью, как тема НАТО. По отношению к этой организации у нас имеет место самая настоящая коллективная паранойя, причем власть и "ученые-эксперты" подвержены ей ничуть не меньше, чем население в целом. Собственно, именно они и транслируют свою паранойю в народные массы.

Резкий рост благосостояния и столь же резкое снижение рождаемости (эти процессы всегда и везде взаимосвязаны именно таким образом) привели к тому, что чувствительность западных армий к собственным потерям дошла до такого состояния, когда вести серьезную войну становится невозможно. Попытка воевать без потерь за счет подавляющего технического превосходства стала причиной непомерного роста стоимости вооружения и техники, а затем и (что совсем удивительно) боеприпасов, которые по определению являются на войне, да и на учениях расходным материалом. Это даже до экономического кризиса привело к резкому сокращению количества техники в натовских армиях (в разы по всем основным классам по сравнению с концом 80-х - началом 90-х), а после начала кризиса не стало хватать уже и боеприпасов, что в полной мере проявилось в Ливии.

В итоге боеспособность европейских армий стала величиной почти виртуальной. ВС США, разумеется, сильнее ВС остальных 27 стран НАТО вместе взятых, но и они надорвались на бесконечных войнах. Существенное сокращение военных расходов и, следовательно, военных возможностей США стало неизбежным, оно уже началось.

Соответственно эволюционировали и войны, которые вело НАТО. Сначала была блестящая победа над Ираком в 1991 г. Затем экстенсивное подавление несопоставимо более слабой Сербии в 1999 г., при этом расходы стран победившего НАТО на данную операцию (при почти полном отсутствии потерь) оказались практически такими же, как и ущерб, нанесенный побежденной Сербии. После этого была продемонстрирована полная импотенция в Афганистане, которая в следующем году завершится естественным поражением (мы будем расхлебывать его последствия). Затем - совершенно вопиющая недееспособность европейцев в Ливии. К этому надо добавить "непротивление злу насилием" в Грузии в августе 2008 г. и в Сирии - уже два года.

Мы не можем сказать, в каких формах, и какими темпами будет идти китайская экспансия, но сама по себе она неизбежна.

Соответственно, все разговоры о возможной агрессии НАТО против России - либо полная некомпетентность, либо сознательная ложь . Еще лет 5 назад имело смысл обсуждать угрозу со стороны одних США, но теперь и эта тема ушла в прошлое.

Наконец, о Китае. Россия уже 20 лет активно навязывает Пекину «стратегическое партнерство», причем у нас очень многие всерьез уверены, что российско-китайские отношения являются эксклюзивными и союзническими. Между тем, КНР установила отношения «стратегического партнерства» со множеством стран мира, включая большинство западных, поэтому ни о какой эксклюзивности России для Китая нет и речи. Как и о союзе. На протяжении всех этих 20 лет и официальные лица КНР, и китайские ученые неизменно подчеркивают, что российско-китайские отношения не являются союзническими и не против кого не направлены. Это твердая позиция Пекина, как официальная, так и фактическая.

Что касается китайской угрозы для нас, то она не гипотетична, она объективна. То, что Китай не сможет прожить без экспансии, определяется законами природы и экономики, а не какой-то китайской агрессивностью. Мы не можем сказать, в каких формах и какими темпами она будет идти, но сама по себе экспансия неизбежна. Для Китая вопрос стоит однозначно - либо захват территорий и ресурсов, либо коллапс и гражданская война.

Во-первых, если потребление на душу населения продовольствия, электроэнергии, нефти и т.д. в КНР выйдет на уровень, хотя бы сопоставимый с западным, ей одной не хватит ресурсов всей планеты. Это не гипотеза, это факт. Так же, как и то, что при нынешних темпах роста китайской экономики данная проблема возникнет в очень обозримом будущем, при жизни подавляющего большинства читателей данной статьи.

Во-вторых, перенаселенность восточных районов КНР создает непомерную нагрузку на природу и инфраструктуру, а попытки ограничивать рост населения являются половинчатыми и при этом ведут к неразрешимым социальным проблемам. Поэтому Китаю нужно расширить территорию, это тоже объективный факт. При этом собственная слабозаселенная западная часть страны, к сожалению, не подойдет. Тибет является экстремальным высокогорьем, где невозможно постоянное проживание неприспособленных к этому «равнинных» жителей и, тем более, невозможна сколько-нибудь серьезная хозяйственная деятельность. СУАР в этом плане не намного лучше. На фоне этих регионов Южная Сибирь несравненно комфортнее и благоприятнее во всех отношениях. А вот Юго-Восточная Азия, которую у нас априорно провозглашают главным направлением китайской экспансии, как раз, очень мало для такой экспансии подходит. Там совсем немного территории, немного ресурсов (по крайней мере, гораздо меньше, чем в азиатской части России), зато очень много местного населения. Поэтому не надо заниматься (само)обманом, у Китая есть всего два направления экспансии - Россия и Казахстан.

Вообще, популярные аргументы наших многочисленных платных и бесплатных «адвокатов Китая» - что у Китая полно своей свободной территории; что у нас китайцам холодно; что в других странах китайцев еще больше; что в начале ХХ века китайцев в России было гораздо больше, чем сейчас, но ведь ничего не случилось; что Китай исторически не склонен к расширению; что у Китая низкий уровень военных расходов относительно ВВП и "маленькая" армия относительно численности населения и многие другие - являются либо прямой ложью, либо той самой полуправдой, которая хуже лжи. Так, например, вКНР с ее "маленькими" военными расходами боевой техники всех основных классов сегодня производится больше, чем во всех 28 странах НАТО вместе взятых, некоторые ее образцы уже сегодня несут серьезнейшую угрозу российским ВС в приграничных районах. Опыт последних локальных войн также свидетельствует о том, что многие типы китайской техники выигрывают в бою у российской техники, состоящей на вооружении отечественных ВС.

Сколько бы ни звучало официальных заявлений о том, что Китай не имеет к нам территориальных претензий (в основном эти заявления звучат почему-то из самой России), но Айгуньский и Пекинский договора, по которым установлена нынешняя граница, там официально считают "несправедливыми и неравноправными". В нынешнем международном праве таких категорий просто нет. Но Китай их введет, когда еще немного наберет мощи. Видеть в Китае потенциального союзника - это такая же утрата связи с реальностью, как видеть в НАТО военную угрозу. Здесь ни при чем никакие политические симпатии и антипатии, здесь -- просто суровая объективная реальность, которую хотя бы иногда нужно замечать.

Что касается фактора ядерного сдерживания, то это еще одна интересная тема для отдельной статьи. Здесь скажем коротко, что против неядерных стран оно избыточно, а против ядерных (к коим, увы, относится Китай) - бесполезно. Нельзя забывать о крайне низкой чувствительности китайцев к потерям (в этом их кардинальное отличие от западных армий). Наша беда в том, что мы истово веруем в ядерное сдерживание, что очень мешает развитию обычных ВС. Ядерное оружие должно быть "последним аргументом". Мы же сами себя довели до состояния, когда оно является первым и единственным.

Александр Храмчихин,

заместитель директора Института политического и военного анализа

Китай уверен, что его ракеты DF-31A гарантированно обеспечат ответный удар по любому противнику. Фото Reuters

Договоры об ограничении и сокращении стратегических вооружений были важнейшей составляющей советско-американских отношений с 1970-х годов. Затем они стали важной темой российско-американских отношений. Но теперь, видимо, эта тема исчерпана.

Можно ли представить себе договор об ограничении стратегических вооружений между США и Великобританией? Разумеется, нет. Подобные договоры подписываются не между союзниками, а между противниками. То, что Россия и США продолжили переговорную традицию СССР и США, с одной стороны, вроде бы, снижало напряженность, с другой стороны, подчеркивало, что никакими партнерами мы не стали. Мы остались противниками. И российско-американские договоры в этом смысле стали своеобразным самосбывающимся прогнозом. Правда, теперь мы снова противники вполне официальные и, вроде бы, можно опять договариваться «с чистой совестью». Но здесь возникли препятствия уже чисто военного характера. Главное из них состоит в том, что США и Россия досокращались уже до той стадии, когда любые дальнейшие сокращения не могут быть двусторонними. В них необходимо вовлекать все остальные ядерные державы, к чему те отнюдь не рвутся. Тем более что здесь еще возникает проблема «официальных» и «неофициальных» ядерных держав.

СТРАННАЯ ИЗБИРАТЕЛЬНОСТЬ

Пять «официальных» ядерных держав (Великобритания, Китай, Россия, США, Франция) демонстрируют полное единство в том, что хотят навечно сохранить свою монополию на эту «официальность». Что выглядит уже откровенно глупо, ведь ядерное оружие еще у четырех «неофициальных» ядерных держав является свершившимся фактом, игнорирование которого сродни психическому заболеванию. Совсем сюрреалистической ситуация становится из-за того, что трем «неофициальным» (Израилю, Индии и Пакистану) все простили и де-факто разрешили, а четвертую (КНДР) запрессовали санкциями (об этом речь шла в статье «Мир применил к Пхеньяну двойные стандарты», «НВО» от 18. 08. 2017).

В итоге получается, что всего лишь девять ядерных держав де-факто делятся на четыре условные категории: «главные официальные» (США и Россия), «простые официальные» (Великобритания, Франция, Китай), «прощенные неофициальные» (Израиль, Индия, Пакистан), «непрощенная неофициальная» (КНДР).

Столь своеобразная ситуация делает многосторонние переговоры и договоры практически невозможными. В связи с чем Москве стоит задуматься не о том, чтобы идти на новые переговоры с США, а о том, чтобы, наконец, окончательно отказаться и от действующих договоров, окончательно развязав себе руки и начав строить такие стратегические ядерные силы (СЯС), которые нам действительно необходимы.

Ныне действующий договор СНВ-3 уникален в том смысле, что это единственный за всю историю договор, выгодный не американцам, а нам. Даже при Брежневе все договоры оказывались в пользу США, а вот Медведев подписал договор, фактически, об одностороннем сокращении американских стратегических вооружений. Почему Вашингтон на это пошел, существуют две версии (впрочем, не исключающие одна другую): американцы хотели, чтобы Россия не поставляла С-300 Ирану; американцам настолько важно сохранить возможность инспекций на местах, что ради этого они пошли даже на односторонние сокращения. Впрочем, как показывает практика, сокращения эти чисто виртуальные и больше напоминают откровенное шулерство.

МНИМЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

Индия уже располагает баллистической ракетой Agni-V, способной поражать цели на дальности 5 тыс. км, но уже близка к завершению разработка ракеты, которая будет преодолевать расстояние более чем в 7 тыс. км. Фото Reuters

По состоянию на март 2017 года США имели 454 пусковые шахты для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) «Минитмен-3», из которых в 405 стоят такие МБР, а 49 шахт - пустые. При этом имеется 278 складированных «Минитменов-3». Логично было бы считать, что у США в этом компоненте СЯС есть 405 развернутых и 278 неразвернутых носителей, но они считают, что таковых 405 и 49 (по числу шахт). Разумеется, ракету без установки в шахту не запустишь, но такая установка – дело нескольких часов.

Также и по БРПЛ. У США имеется 14 ПЛАРБ типа «Огайо» по 24 шахты для «Трайдентов-2» на каждой (всего 336) и 423 самих «Трайдентов-2», при этом почему-то декларированы как развернутые всего 220, как неразвернутые 80, еще 36 шахт вообще куда-то исчезли, а 203 складированные БРПЛ как бы и вообще не имеют значения.

По какой-то загадочной причине объявлены неядерными все 80 бомбардировщиков В-1В и 41 из 88 В-52Н, а 95 «недопиленных» с предыдущих договоров В-52G вообще как бы не существуют (хотя они находятся на базе-складе Дэвис-Монтан в боеспособном состоянии).

В связи со всем этим становится непонятно – зачем нам такой договор, который ничего реально не ограничивает, но привязывает нас к сложившейся структуре СЯС? Конечно, нет смысла разрывать договор досрочно (в сиюминутном плане он нам ничем не мешает), но тем более нет ни малейшего смысла в 2021 году, когда действие СНВ-3 завершится, продлевать его еще на пять лет.

Кроме того, 30 лет назад СССР подписал с США бессрочный договор, который теперь висит на России – Договор об РСМД. С которым тоже нужно заканчивать хотя бы потому, что кроме США имеются другие ядерные державы. В частности, члены НАТО Великобритания (225 ядерных БЧ) и Франция (примерно 350 БЧ). А еще есть наш «стратегический партнер» Китай.

ТАЙНЫ ВОСТОЧНОГО «ПАРТНЕРА»

Как учат стокгольмский СИПРИ и лондонский Международный институт стратегических исследований, у Китая имеется 240-270 ядерных БЧ, причем все они неразвернутые. Этот сюрреалистический бред повторяется из года в год и послушно перепечатывается всеми изданиями мира.

При этом в конце прошлого года в китайских источниках, «близких к официальным», прошло сообщение о том, что Китай на данный момент имеет примерно 200 МБР (DF-5, DF-31, DF-41), примерно 300 БРСД (DF-21, DF-26), 1150 тактических ракет (DF-11, DF-15, DF-16) и до 3 тыс. крылатых ракет семейства DH-10 (здесь, видимо, суммируются все крылатые ракеты – наземного, берегового, воздушного и морского базирования).

Предположить, что китайские МБР и БРСД стоят в шахтах и на мобильных ПУ без БЧ, можно лишь находясь в некоем особом психологическом состоянии (является ли такое состояние нормой в лондонском и стокгольмском институтах – вопрос, видимо, риторический). Все DF-31 и DF-41 и большинство DF-5 являются многозарядными (до 10 БЧ), поэтому только на МБР Китай заведомо имеет не менее 500 ядерных БЧ (возможно и до 1000). Интересно, что в прошлом году один китайский профессор, рассказывая о новейшей МБР DF-41, сказал, что она долетит до Москвы за 12 минут, до Лондона за 16 и до Нью-Йорка за 21 минуту. Да, вот такой ясный и конкретный набор целей. Москва на первом месте.

БРСД могут использоваться как в ядерном, так и в обычном снаряжении, но заведомо на каждую имеется хотя бы одна ядерная БЧ, что дает их еще, как минимум, 300. Еще, как минимум, 400 ядерных БЧ (в данном случае неважно, развернутых или нет) получим, если предположить, что таковые имеются хотя бы для 10% тактических и крылатых ракет. Кроме того, в ВВС НОАК имеется не менее 400 ядерных авиабомб для бомбардировщиков Н-6, JH-7 и штурмовиков Q-5. А в ВМС НОАК – до 100 БРПЛ JL-1 и JL-2, которые суммарно могут нести до 350 ядерных БЧ.

Таким образом, по самым скромным оценкам Китай имеет не менее 2 тыс. ядерных БЧ, А наиболее реалистичной считается оценка в 3,5 тыс. БЧ.

СОЗДАТЬ НОВЫЕ СЯС

В связи с этим нельзя не упомянуть еще одно совершенно удивительное утверждение, которое постоянно тиражируется не только журналистами, но также политиками и экспертами как в России, так и за рубежом: «не менее 90% мирового ядерного арсенала приходится на США и Россию». Даже если оценить китайские арсеналы по минимуму, на США и РФ суммарно придется не более 80% ядерных зарядов. Если же оценить Китай, а заодно Индию, Пакистан и Израиль более реалистично, то две «главные официальные» ядерные державы не будут дотягивать и до 70%. А поскольку суммировать противостоящие друг другу США и Россию довольно странно, то понятно, что о дальнейших двусторонних сокращениях не может быть и речи.

Более того, очевидно, что Китай, не связанный Договором об РСМД, находится в наиболее выгодном положении. Его МБР и БРПЛ сдерживают США и Россию, а БРСД, тактические и крылатые ракеты – Россию, Индию и Японию. США легче хотя бы в том смысле, что до него китайские БРСД и, тем более, тактические и крылатые ракеты не долетят. До нас долетит все китайское, а также все американское, английское и французское. И этому противостоит достаточно ограниченное число МБР и БРПЛ, а БРСД у нас нет. И ОТР «Искандер» слишком мало, к тому же из перечисленных стран долетят они лишь до приграничных районов Китая.

В связи с этим России необходимо выходить из РСМД, возможно, одновременно с отказом от продления СНВ-3, т.е. в начале 2021 года. После чего развязать себе руки для строительства совершенно новых СЯС. За оставшиеся 3,5 года к этому нужно целенаправленно готовиться.

При этом ни в коем случае не нужно до обморока бояться гонки вооружений, которую нам навяжут экономически гораздо более мощные НАТО и Китай. Потому что нет ни малейшей необходимости гнаться за численным паритетом с ними. Многократное уничтожение противника – это абсурд. Достаточно иметь 100%-ную гарантию его однократного уничтожения. Если при этом противник будет иметь способность уничтожить нас десять раз, это будут его проблемы (экономические и экологические), а не наши. Нам вполне достаточно получить возможность доставить 400-500 стратегических ядерных зарядов в США, 500-600 в Китай и до 100 в Европу. Применительно к Китаю и Европе МБР заведомо избыточны, здесь необходимы БРСД и крылатые ракеты различных типов базирования. Которые к тому же дешевле, чем МБР. Что же касается тактических ядерных зарядов, то, видимо, их нам нужно не более 1-2 тыс., причем исключительно против Китая (поскольку наземное вторжение со стороны НАТО абсолютно невозможно). При этом, разумеется, не может быть и речи ни о каком обсуждении ограничений и сокращений тактических зарядов. Где и сколько их иметь – исключительно наше дело.

Чтобы гарантия доставки стратегических зарядов по назначению была 100%-ной нужно, во-первых, избежать обезоруживающего удара, во-вторых, преодолеть любую ПРО. Исходя из нынешних реалий, важнее первое, поскольку даже перспективная американская ПРО является, в основном, мифом.

Наилучшим вариантом является производство малогабаритных МБР и БРСД (скорее всего – моноблочных), а также крылатых ракет, которые размещались бы в обычных контейнерах (железнодорожных и автомобильных) с постоянным перемещением по дорожной сети РФ вдали от границ, и, возможно, на речных судах (имеющих внешний вид обычных коммерческих судов), курсирующих во внутренних водных бассейнах. Именно скрытность и мобильность должны стать гарантией от обезоруживающего удара, а неопределенность места старта и удаленность от внешних границ – дополнительным средством преодоления ПРО.

Все наши «партнеры» в этом случае очень расстроятся. Что и замечательно. Поскольку вместе с расстройством может, наконец-то, прийти и столь необходимое им отрезвление. И понимание того, что с Москвой, все-таки, надо научиться разговаривать на равных.