Рафаил (шейченко). Житие прп
(Шейченко Родион Иванович, +19.06.1957)
Иеромонах Рафаил (Родион Иванович Шейченко) происходил родом с Украины и по специальности был ветеринарным фельдшером. 25 августа 1917 года он поступил в Оптину пустынь послушником.
Родион Иванович пришел в Оптину уже зрелым человеком, хотя, как он писал своей духовной дочери: "От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности. И вот я стал у преддверия желаний моих...." Окончательное решение принять монашество пришло после трагического случая в его семье. На его глазах убили кого-то из его близких, и он сам на салазках привез тело убитого домой. Видимо это послужило последним толчком к тому, чтобы порвать с миром.
В 1923 году Оптину закрыли, а монахов выселили. С великой скорбью покидали иноки обитель. Большинство, в том числе и отец Рафаил (он стал иеродиаконом еще до закрытия монастыря), поселились в городе Козельске и старались служить, где было только возможно. Это продолжалось до 1928 года. Братии делалось все меньше, одни уезжали, других арестовывали, а в 1928 году были арестованы все оставшиеся монахи Оптиной, среди них был и отец Рафаил.
В ссылках отец Рафаил провел 21 год: первое время он отбывал срок под Москвой, в Дмитровском районе (Дмитлаг), затем 10 лет был на тяжелых работах на Баренцевом море, а потом трудился ветеринаром. Последний свой срок отец Рафаил отбывал на Соловках.
Сразу после ареста отец Рафаил попал в лагерь общего режима и стал работать в нем по своей старой специальности ветеринаром, при лагере было подсобное хозяйство (свиноводство). Поэтому он жил не в общем бараке, а в "отдельной комнатке" - стойле свинарника. Собрав богослужебные книги, он ежедневно совершал службы в "своей комнатке". Когда в 1931 году туда же был прислан отец Борис Холчев, отец Рафаил выхлопотал разрешение поселить батюшку вместе с ним в свином стойле; вместе они встретили Пасху 1931 года.
Когда открылось, что отец Рафаил тайно совершает службы, он получил дополнительный срок - 15 лет лагерей строгого режима, который отбывал на Соловках.
Из лагеря отец Рафаил вышел в середине 1940-х годов инвалидом. Он поселился недалеко от Оптиной пустыни (освобожденный заключенный должен был назвать точное место, куда он поедет, и отец Рафаил назвал город Козельск). Приехав в Козельск, он нашел там полную разруху. Действующего храма в городе не было. Физически отец Рафаил был очень слаб, но душа его горела любовью к Богу. Он поехал в Москву к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), который посвятил его в иеромонахи (это произошло в день празднования иконы "Утоли моя печали" в московском храме Успения в Гончарах, что на Таганке) и благословил хлопотать об открытии храма.
Служение отец Рафаил проходил в городе Сухиничи, затем в Георгиевском храме города Козельска. Восстановив козельский Благовещенский храм, он был назначен его настоятелем. Отец Рафаил был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из них тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло.
В конце 1940-х годов в Козельске рукоположили в священники бывшего учителя, отца Сергия, который стал служить с отцом Рафаилом. Всеобщая любовь, которой пользовался отец Рафаил, видимо, возбудила в сердце отца Сергия зависть, и он уговорил одну из прихожанок написать ложный донос на отца Рафаила в МГБ. Она написала, что отец Рафаил был связан с немцами, и его снова арестовали и отправили в лагерь (1949–1955) под город Киров, где батюшка отсидел 5 лет и 8 месяцев. Отец Рафаил, слабый и совершенно больной (ему уже было за 60 лет), сидел с уголовниками. Без него в Козельске был освящен Благовещенский храм, и отец Сергий стал там настоятелем. В письмах из лагеря отец Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" (которая прислала ему покаянное письмо о своем грехе доносительства), и говорил о том, что без воли Божией "ни влас с головы не пропадет", что "нужно смиряться перед волей Божией, в какой бы тяжелой форме она ни выражалась".
Выйдя из заключения, отец Рафаил стал служить в восстановленном им храме, в котором настоятельствовал отец Сергий, и поэтому отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своем же храме. Несмотря на слабость здоровья, дверь отца Рафаила, как и до ссылки, никогда не закрывалась, и он принимал всех нуждающихся.
Иеромонах Рафаил был духовным сыном преподобного Нектария, также был близок с архимандритом Борисом (Холчевым) и епископом Стефаном (Никитиным). В 1957 году к отцу Рафаилу приезжал Иван Митрофанович Беляев (бывший послушник Оптинского скита, родной брат преподобного Никона), который на старости лет вновь обрел веру. После беседы с отцом Рафаилом Иван Митрофанович даже хотел остаться у него в Козельске, но отец Рафаил благословил его вернуться в Москву и нести свой семейный крест до конца.
На Троицкую родительскую субботу 1957 года, вернувшись с кладбища после многочисленных панихид, отец Рафаил заболел воспалением легких, после чего и скончался через 10 дней. Похоронен он был на городском кладбище города Козельска; на могиле его не было надписи, потому что в ней похоронили еще двух священников.
Летом 2005 года останки иеромонаха Рафаила были перенесены в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище монастыря.
келейно правил службы. О некоторых подробностях его жизни мы узнаём из воспоминаний духовной дочери архимандрита Бориса (Холчева) - Елизаветы Александровны Булгаковой, познакомившейся с о. Рафаилом в Козельске и не раз обращавшейся к нему за духовным советом как к преемнику благодатного оптинского старчества.
«Рассказывал о. Рафаил, как однажды летом он шёл со своей знакомой по лагерной улице, навстречу им появилась группа заключенных уголовниц, возвращавшихся с полевых работ. Поравнявшись с о. Рафаилом и его спутни цей, они смиренно поклонились ему: "Здравствуйте, батюшка..." - без обычной усмешки или наглого взгляда. Но такое относительно мирное житие о. Рафаила внезапно кончилось. Когда случайно открылось, что в "келье" о. Рафаила хранятся богослужебные книги и совершаются службы, он был приговорен в 15-летнему заключению в лагере строгого режима. К сожалению, об этом периоде его жизни известно только одно, что он отбывал срок на Соловках. На свободу он вышел "сактивированным инвалидом" - это было в первой половине 40-х годов. Освобождающийся заключенный должен был назвать точное место, куда он едет (для справки),- и о. Рафаил назвал Козельск». В Москве, в храме Успения в Гончарах (на Таганке) митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) посвятил иеродиакона Рафаила (Шейченко) в священнический сан - он стал иеромонахом.
В 1944 году епископ Калужский Василий назначил настоятелем козельской Благовещенской церкви иеромонаха (впоследствии игумена) Никона (Воробьева), священника оптинской ориентации( Прослужил в Козельске до 1948 года. См. о нем книгу «Нам оставлено покаяние». М. 2000. ). Вторым служащим священником этого храма стал о. Рафаил.
Благовещенский храм постройки 1810 года стоит на высоком взгорье - хорошо виден из разных мест города. В начале XIX века, в эпоху ампира, любимым типом церквей в стиле классицизма были храмы типа ротонды (круглые в плане). Но гораздо чаще, чем «чистые» ротонды, встречались такие церкви, как козельская Благовещенская: в плане она квадратная, но главную роль в её облике играет огромный, диаметром почти во всю ширину церкви барабан с куполом. Шпиль колокольни, построенной в 1825 году, кажется миниатюрной «иглой» по срав нению с этим крупномасштабным барабаном. В храме, в котором довелось служить оптинскому исповеднику и изгнаннику, и ныне поминается за каждой Литургией его достославное имя.
Отец Рафаил после лагерей физически был очень слаб, но душа его горела желанием трудиться на ниве Господней. Вместе с о. Никоном (Воробьевым) поднимали храм из разрухи, постепенно собирали рассеявшуюся в годы немец кой оккупации паству. К концу 1949 года храм внешне уже был готов и крест водружен. Работы внутри храма также продвигались к завершению. Нашёлся специалист - иконостасный мастер, который изготовил не только иконостас (укра шающий храм и поныне), но и паникадила (их тогда достать было невозможно): он изящно вырезал их из фанеры и покрыл бронзой, лишь позднее появились здесь металлические. Благовещенский храм - трёхпрестольный, и, видимо, в первую очередь восстановлен был один из приделов и освящён, потому что богослужения начались вскоре после начала восстановительных работ.
Особенно привлекали верующих глубоко духовные проповеди настоятеля - о. Никона и исповеди у начинающего духовника - о. Рафаила, наставническое слово которого всегда было растворено милостью к кающимся и состраданием к заблудшим душам. Традиция оптинского старчества не прервалась - она была поддержана и укреплена в духовнической практике батюшки Рафаила.
«Отец Рафаил был человек великой любви и жалости к людям,- вспоминает Елизавета Александровна Булгакова.- Приехав, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординской обители - многие из них тоже вернулись в Козельск из ссылок беспомощные, бездомные. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Дверь его дома для всех была открыта. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого находилось тепло в его душе». О доброте и мягкости батюшки упоминают и другие его чада, знавшие его как молитвенника высокой духовной жизни, обладавшего редким даром слез.
«Душа его вмещала всех...» - это всегда было характерно для истинных духоносных старцев. Вот что читаем, например, в книге «Старец Силуан»: «Духовник в своем служении стоит в необходимости всегда молиться за людей, близких и далеких. В этой молитве он погружается в новую для него жизнь... В первый момент он сам не понимает, что же происходит, он в недоумении, почему снова и даже больше прежнего он атакован страстями, многих из которых он не знал в прошлом. Лишь позднее он узнаёт, что молитва его настигла духовную действительность тех, за кого она приносится Богу... Борьба за жизнь вверенных ему Промыслом Всевышнего иногда длится недолго: несколько слов из сердца к Богу любви; но бывают случаи и длительного состязания».
Зависть врага рода человеческого была так распалена и озлоблена, что ему все-таки удалось на какое-то время поссорить двух замечательных благовещенских пастырей - настоятеля храма о. Никона и о. Рафаила. Впоследствии они вполне примирились, обменявшись письмами: о. Никон обвинял в случившемся конфликте себя и искренне каялся. Свидетельством тому - его письмо тех лет.
Дорогой о. Рафаил!
Получил Ваше письмо с христианским прощением моих грехов и неправд в отношении к Вам!
Нужно было прожить шестьдесят лет, чтобы не только понять умом, но и почувствовать всей душой, что я изгнан из Иерусалима, изранен весь разбойниками, что неспособен и бессилен сам сделать что-либо доброе без примеси зла, что единственно только Милосердый Самарянин (т.е Сам Господь) может спасти меня, если я буду по силе своей взывать к Нему о спасении. В свете этого состояния душевного мне представляется вся моя прошедшая жизнь цепью падений, нарушений всех заповедей евангельских, искажением их даже и в случаях, когда, казалось, поступал по-христиански.
В частности, и мои отношения к Вам также были пропитаны грехом, как и все поведение. Вот почему я искренне просил у Вас прощения и сердечно благодарю за прощение Вами меня «за всё».
Вас я давно простил и настоящим письмом подтверждаю: Господь да простит Вам все вольные и невольные погрешности, против меня сделанные, и я от всего сердца прощаю Вам.
Желаю Вам мира, спасения и скорейшего возвращения (Отец Рафаил был в это время снова в заключении) к служению во Святой Церкви.
Недостойный иер[омонах] Никон. 16/Х1-53 г. [г. Гжатск]
Но диавол снова воздвиг нестроения и козни в возрождающемся храме - на этот раз через третьего священника. Е. А. Булгакова узнала об этом, вероятно, со слов самого о. Рафаила. «К тому времени, когда начались службы в храме, один из жителей города, бывший учитель, был рукоположен в священники и получил назначение вторым ( Отец Никон (Воробьев) уже не служил в Козельске - на- стоятельствовал о. Рафаил ) служащим иереем в храм Благовещения. Искренней духовной связи он не имел ни с о. Мелетием ( Вслед за о. Рафаилом вернулся из лагеря оптинский иеромо нах (позднее иеросхимонах) о. Мелетий (Бармин) - он тоже поселился в Козельске. Но он был много старше о. Рафаила, с очень слабым зрением и слухом. К нему сам о. Рафаил и его прихожане относились как к старцу. С удивительной теплотой и любовью вспоминал «дорогого батюшку» Мелетия о. Рафаил в своих лагерных письмах 1950-х годов ), ни с о. Рафаилом, и народ относился к нему с недоверием и просто боялся его... Но поставил себя так, что, когда приходили к о. Мелетию за советом не личного характера, а общеприходского, он уклонялся от ответа и посылал к о. С. Все делалось по благословению о. С. Когда заболел о. Рафаил и я пришла к о. Мелетию за благословением привезти врача из Москвы, он сказал, что без благословения о. С. этого делать нельзя. Всеобщая любовь к о. Рафаилу возбуждала в нём все большую зависть. Когда работы уже подходили к концу, шла доделка внутри храма, "гроза разразилась". По ложному доносу (В своих воспоминаниях Е. А. Булгакова свидетельствует, что это «о. С. сумел уговорить одну прихожанку, ... чтобы она подала донос на о. Рафаила, что он якобы имеет [имел? - ред.] связь с немцами». Факт доноса действительно имел место (о чем упоминается и в письмах о. Рафаила), но прямую причастность благовещенского священника к этому некоторые козельские старожилы опровергают, хотя в лагерных письмах батюшки имя о. С. не раз всплывает в связи с этим арестом. И хотя старец всё простил этому священнику, тем не менее характеризует его (в одном из писем) нелицеприятно: «На днях послал письмо о. С просил его ходатайствовать пред Владыкой о рукоположении о. И[осифа]. Но мне кажется, что о. С. очень боится соперников, и хотя и трудно - будет служить один. Я и то был ему в тягость и помеху, хотя с моей стороны он видел одну отечески-братскую любовь» ) о. Рафаил вновь был арестован и получил еще пять лет лагерей(В общей сложности батюшка провел в лагерях 21 год ). Был он под Кировом: ему было уже за 60 лет, и был он больной и слабый... Отец С. встал на его место (т.. е. стал настоятелем храма ). заканчивать работы и торжествовать освящение храма».
О великодушии и смирении невинно пострадавшего старца свидетельствуют его письма из последнего лагерного заключения. Он просит своих духовных чад простить ту прихожанку: она прислала ему покаянное письмо, и батюшка ответил ей прощением. Вот что сообщал он, например, козельской монахине Любови: «Получил "покаянное" письмо от Наташи, ответил ей - всепрощением, и да простит Господь её и всех, сотворивших мне злая за благая. Слава Богу за всё!»
И в другом письме тому же адресату: «Чадо! Прошу: не огорчайся и не сетуй на Н., как не огорчаюсь ни на кого я... Кто весть пути и судьбы Господни!!! Разве Сыну Божию подал "Чашу" Каиафа, или Пилат, или Иуда, предавший Его? Нет! Отец Небесный... Мой долг не судить, а простить всех, всё и за вся. А паче всего с искренней любовию христианской молиться "за враги". И не яко за враги - а яко благодетелей спасения души моей и сего и им просить от Господа...
простить врагу - святое дело,
Но кто в беде помог врагу,
Вот про того сказать я смело,
Как про подвижника, могу!»
Письма батюшки из последнего лагерного заключения 1950-х годов поражают своим высоким христианским настроем, состраданием и милостью даже к тем людям, которые поносили его, клеветали, «выживали» из храма. «Мирен, благодушен, покорен» - так пишет о себе этот удивительный старец-изгнанник. «Говорю искренне: жалею вас больше, чем себя. Я уж таковский - скорби, поношения и проч. - это мой удел, но они - моя мудрость, радость и спасение, ими хвалюся, за них благодарю Бога моего паче чем за все благодеяния жизни моей. Они - очищение грехов моих, они есть лестница моя на небо...»
Судя по письмам, о. Рафаил провёл в последнем лагере 5 лет и 8 месяцев. Прожил же батюшка на воле, вернувшись, менее двух лет (вернулся очень слабым). Поселился он близ храма, наверху двухэтажного дома, внизу жила шамординская монахиня. Дом этот особенно привлек его тем, что стоял на пригорке, и из него хорошо была видна вся Оптина. Келейницей его стала шамординская монахиня Татиана, тихая, кроткая старушка - матушка Таня, как её все называли.
В храме по-прежнему первенствовал о. С. - он не уступил о. Рафаилу настоятельство и тот стал вторым свя щенником. Отец Мелетий к тому времени уже сов сем ослеп и оглох, около него жили несколько шамор- динских монахинь, ухаживавших за ним. Несмотря на слабость, о. Ра фаил принимал всех - как и прежде, дверь его | дома не закрыва лась. Старые мо нахи и монахини, благочестивые па ломники, приез жавшие в те годы поклониться «Оптине», непременно посещали и о. Рафаила, почитая его за старца.
В этом доме (где-то через год после возвращения батюшки из последнего заключения) и произойдет встреча Елизаветы Булгаковой с о. Рафаилом. Из её воспоминаний видно, какую негасимую любовь питал он к её духовному отцу архимандриту Борису (Холчеву), с которым свел Господь когда-то в северном лагере.
«Входим в дом, в первую комнату. Встретила старая монашенка. Перед нами - закрытая дверь в комнату батюшки. (Мне напоминало дверь о. Бориса.) "Есть кто-нибудь у батюшки?" - "Да нет! Батюшка, оптинцы пришли!" Немного постояли, открылась дверь. Вышел батюшка: высокий, совершенно прямой, с гладко расчесанными на прямой пробор седыми волосами и с так же аккуратно расчесанной пушистой, круглой, седой бородой... "Уютный" - вот что хотелось сказать. Подошли под благословение. "А это кто?" - "Благословите её, батюшка, и куда её свести ночевать? Она вот в гостиницу хочет идти; может быть, к кому из монашек свести её - благословите". Одна из моих спутниц стала объяснять ему, как они нашли меня на дороге (Е. А. Булгакова в 1956 году приезжала в Оптину Пустынь
). А меня в это время "оттёрли": две другие монашки стали говорить с хозяйкой, и я не могла слышать, что про меня говорят. Долетело только, когда они говорили, что я знаю о. Сергия (сын протоиерея Алексея Мечева, погибший в сталинских ла герях
), потом - имя "Борис". Тут слышу: "Какой Борис?" - весь он (батюшка) изменился. Тут уж я вылезла прямо к нему. "Какого о. Бориса вы знаете? Как его фамилия?" - и с каким-то страхом: "Холчев?" - "Да, Холчев". - "Он жив? Это же мой друг! Я его считал умершим, за упокой поминал..." Он так рад был услышать об о. Борисе, что тут я попала почти в объятия.
"Ну, если вы дочь о. Бориса, то значит, и моя дочь. Я и о. Борис - одно. Теперь у тебя два духовных отца!" Тут уж больше не было вопроса, куда вести меня ночевать: "Чувствуйте себя, как у отца..." Я попала в атмосферу такой любви и простоты, какой я никогда в жизни не встречала. Посадили меня рядом с отцом Рафаилом. Обедали. Потом почти весь вечер он рассказывал о своей лагерной жизни».
В свой «родной» козельский дом о. Рафаил, в письмах, неоднократно приглашал архимандрита Бориса (Холчева)(см.) .
В этом же радушном козельском доме произойдёт еще одна немаловажная встреча двух бывших оптинцев: о. Рафаила, несогбенно пронесшего крест монаха-исповедника по всей своей многоскорбной жизни, и Ивана Митрофановича Беляева, родного брата о. Никона (Беляева), оптинского духовника, упокоившегося в изгнании, в дальней пинежской ссылке. Сострадательная душа о. Рафаила через все годы лагерной жизни пронесла жалость и молитву за «Иванушку», ушедшего из Оптиной уже будучи рясофорным послушником. Правда, о. Рафаил, поступивший в Оптину в 1917 году, не застал там Ивана Беляева (он ушел из монастыря в 1914-м), но знал о его судьбе по рассказам о. Никона, делившегося своей скорбью о брате. Ведь тот, женившись, даже отошёл на какое-то время от веры,- казалось, свет Оптиной никогда уже не прольётся в его душу. Но и в этом случае любовь и милостивое попечение отца Рафаила вновь затеплили угасшую лампаду.
После возвращения из лагеря в 1950-х годах, узнав адрес Ивана Митрофановича, он со всей простотой, со всем теплом своего любвеобильного сердца стал звать Беляева к себе в Козельск. И он приехал - но совсем уже незадолго до смерти о. Рафаила (был потом и на его похоронах). Они сидели за домом на скамейке - перед глазами, в отдаленной дымке, в довольно ясных очертаниях, восставала родная порушенная Оптина. Иван Митрофанович рассказал старцу о той внутренней борьбе, которая терзала его всю жизнь, принёс глубокое, сердечное покаяние (было ему тогда около 70 лет) (К тому времени в душе И. М. Беляева уже многое изменилось: отец Михаил (Ежов) помог ему вернуть веру в Бога - тот самый священник, который запечатлен (юный тогда послушник) на фотографии 1913 года стоящим у гроба Оптинского старца Варсонофия (Плиханкова), преподобного аввы обоих братьев Беляевых ). Но когда обратился к о. Рафаилу за благословением оставить «мирской ярем» и дожить свой век вблизи Оптиной Пустыни,- получил вполне обоснованный отказ: велено было семейный крест донести до конца.
Весна 1957 года была холодная, затяжная. Батюшка чувствовал себя слабо, но все время служил и принимал всех приходящих. Троицкую родительскую субботу весь день дотемна он провёл на кладбище, потому что каждый просил его послужить на могилке. Придя домой, о. Рафаил слёг с высокой температурой - воспалением легких, и вслед за этим - инсульт, от которого он и скончался: тихо и мирно, 19 июня, в 4 часа утра. Двенадцать ударов церковного колокола оповестили всех о его кончине. Через несколько дней из Ташкента придёт в Козельск, на Красноармейскую улицу, д. 30 телеграмма от «возлюбленного о Христе брата» - о. Бориса (Холчева): «До глубины души огорчён смертью дорогого отца Рафаила. Прошу поклониться от меня его гробу. Храню о нем самые светлые воспоминания. Архимандрит Борис».
Так завершился жизненный путь одного из последних Оптинских старцев - иеромонаха Рафаила (Шейченко). «Далёкий странник и крестоносец», как назвал он себя в одном из лагерных писем, близок и дорог нам своей непорушенной преемственностью с духоносным оптинским старчеством. Звучат литии на его могилке на старом козельском Пятницком кладбище, цветут там по весне дивные тюльпаны, так похожие на оптинские. Негасимый свет батюшкиной любви к людям пробивается и в наши окамененные сердца - отче возлюбленный, согрей теплом души своей, умиротвори небесною молитвой!
И еромонах Рафаил (Родион Иванович Шейченко) происходил родом с Украины и по специальности был ветеринарным фельдшером. 25 августа 1917 года он поступил в Оптину пустынь послушником.
Родион Иванович пришел в Оптину уже зрелым человеком, хотя, как он писал своей духовной дочери: "От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности. И вот я стал у преддверия желаний моих...." Окончательное решение принять монашество пришло после трагического случая в его семье. На его глазах убили кого-то из его близких, и он сам на салазках привез тело убитого домой. Видимо это послужило последним толчком к тому, чтобы порвать с миром.
В 1923 году Оптину закрыли, а монахов выселили. С великой скорбью покидали иноки обитель. Большинство, в том числе и отец Рафаил (он стал иеродиаконом еще до закрытия монастыря), поселились в городе Козельске и старались служить, где было только возможно. Это продолжалось до 1928 года. Братии делалось все меньше, одни уезжали, других арестовывали, а в 1928 году были арестованы все оставшиеся монахи Оптиной, среди них был и отец Рафаил.
В ссылках отец Рафаил провел 21 год: первое время он отбывал срок под Москвой, в Дмитровском районе (Дмитлаг), затем 10 лет был на тяжелых работах на Баренцевом море, а потом трудился ветеринаром. Последний свой срок отец Рафаил отбывал на Соловках.
Сразу после ареста отец Рафаил попал в лагерь общего режима и стал работать в нем по своей старой специальности ветеринаром, при лагере было подсобное хозяйство (свиноводство). Поэтому он жил не в общем бараке, а в "отдельной комнатке" - стойле свинарника. Собрав богослужебные книги, он ежедневно совершал службы в "своей комнатке". Когда в 1931 году туда же был прислан отец Борис Холчев, отец Рафаил выхлопотал разрешение поселить батюшку вместе с ним в свином стойле; вместе они встретили Пасху 1931 года.
Когда открылось, что отец Рафаил тайно совершает службы, он получил дополнительный срок - 15 лет лагерей строгого режима, который отбывал на Соловках.
Из лагеря отец Рафаил вышел в середине 1940-х годов инвалидом. Он поселился недалеко от Оптиной пустыни (освобожденный заключенный должен был назвать точное место, куда он поедет, и отец Рафаил назвал город Козельск). Приехав в Козельск, он нашел там полную разруху. Действующего храма в городе не было. Физически отец Рафаил был очень слаб, но душа его горела любовью к Богу. Он поехал в Москву к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), который посвятил его в иеромонахи (это произошло в день празднования иконы "Утоли моя печали" в московском храме Успения в Гончарах, что на Таганке) и благословил хлопотать об открытии храма.
Служение отец Рафаил проходил в городе Сухиничи, затем в Георгиевском храме города Козельска. Восстановив козельский Благовещенский храм, он был назначен его настоятелем. Отец Рафаил был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из них тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло.
В конце 1940-х годов в Козельске рукоположили в священники бывшего учителя, отца Сергия, который стал служить с отцом Рафаилом. Всеобщая любовь, которой пользовался отец Рафаил, видимо, возбудила в сердце отца Сергия зависть, и он уговорил одну из прихожанок написать ложный донос на отца Рафаила в МГБ. Она написала, что отец Рафаил был связан с немцами, и его снова арестовали и отправили в лагерь (1949–1955) под город Киров, где батюшка отсидел 5 лет и 8 месяцев. Отец Рафаил, слабый и совершенно больной (ему уже было за 60 лет), сидел с уголовниками. Без него в Козельске был освящен Благовещенский храм, и отец Сергий стал там настоятелем. В письмах из лагеря отец Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" (которая прислала ему покаянное письмо о своем грехе доносительства), и говорил о том, что без воли Божией "ни влас с головы не пропадет", что "нужно смиряться перед волей Божией, в какой бы тяжелой форме она ни выражалась".
Выйдя из заключения, отец Рафаил стал служить в восстановленном им храме, в котором настоятельствовал отец Сергий, и поэтому отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своем же храме. Несмотря на слабость здоровья, дверь отца Рафаила, как и до ссылки, никогда не закрывалась, и он принимал всех нуждающихся.
Иеромонах Рафаил был духовным сыном преподобного Нектария, также был близок с архимандритом Борисом (Холчевым) и епископом Стефаном (Никитиным). В 1957 году к отцу Рафаилу приезжал Иван Митрофанович Беляев (бывший послушник Оптинского скита, родной брат преподобного Никона), который на старости лет вновь обрел веру. После беседы с отцом Рафаилом Иван Митрофанович даже хотел остаться у него в Козельске, но отец Рафаил благословил его вернуться в Москву и нести свой семейный крест до конца.
На Троицкую родительскую субботу 1957 года, вернувшись с кладбища после многочисленных панихид, отец Рафаил заболел воспалением легких, после чего и скончался через 10 дней. Похоронен он был на городском кладбище города Козельска; на могиле его не было надписи, потому что в ней похоронили еще двух священников.
Летом 2005 года останки иеромонаха Рафаила были перенесены в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище монастыря.
Иеромонах Рафаил (Шейченко)
Иеромонах Рафаил (Родион Иванович Шейченко) происходил родом с Украины и по специальности был ветеринарным фельдшером. В Оптину пустынь он поступил послушником 25 августа 1917 года.
Родион Иванович пришел в Оптину уже зрелым человеком, хотя, как он писал своей духовной дочери:
"От дней детства, под кровом родителя своего, я всей пылкостью чистой юной души любил и жаждал святого иноческого жития. Оно было мечтой детства и усладой юности. И вот я стал у преддверия желаний моих…."
Окончательное решение принять монашество пришло после трагического случая в его семье. На его глазах убили кого-то из его близких, и он сам на салазках привез тело убитого домой. Видимо это послужило последним толчком к тому, чтобы порвать с миром.
В 1923 году Оптину закрыли, а монахов выселили. С великой скорбью покидали иноки обитель. Большинство, в том числе и отец Рафаил (он стал иеродиаконом еще до закрытия монастыря), поселились в городе Козельске и старались служить, где было только возможно. Это продолжалось до 1928 года. Братии делалось все меньше, одни уезжали, других арестовывали, а в 1928 году были арестованы все оставшиеся монахи Оптиной, среди них был и отец Рафаил.
В ссылках отец Рафаил провел 21 год: первое время он отбывал срок под Москвой, в Дмитровском районе (Дмитлаг), затем 10 лет был на тяжелых работах на Баренцевом море, а потом трудился ветеринаром. Последний свой срок отец Рафаил отбывал на Соловках.
Сразу после ареста отец Рафаил попал в лагерь общего режима и стал работать в нем по своей старой специальности ветеринаром, при лагере было подсобное хозяйство (свиноводство). Поэтому он жил не в общем бараке, а в "отдельной комнатке" - стойле свинарника. Собрав богослужебные книги, он ежедневно совершал службы в "своей комнатке". Когда в 1931 году туда же был прислан отец Борис Холчев, отец Рафаил выхлопотал разрешение поселить батюшку вместе с ним в свином стойле; вместе они встретили Пасху 1931 года.
Когда открылось, что отец Рафаил тайно совершает службы, он получил дополнительный срок - 15 лет лагерей строгого режима, который отбывал на Соловках.
Из лагеря отец Рафаил вышел в середине 1940-х годов инвалидом. Он поселился недалеко от Оптиной пустыни (освобожденный заключенный должен был назвать точное место, куда он поедет, и отец Рафаил назвал город Козельск). Приехав в Козельск, он нашел там полную разруху. Действующего храма в городе не было. Физически отец Рафаил был очень слаб, но душа его горела любовью к Богу. Он поехал в Москву к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), который посвятил его в иеромонахи (это произошло в день празднования иконы "Утоли моя печали" в московском храме Успения в Гончарах, что на Таганке) и благословил хлопотать об открытии храма.
Служение отец Рафаил проходил в городе Сухиничи, затем в Георгиевском храме города Козельска. Восстановив козельский Благовещенский храм, он был назначен его настоятелем. Отец Рафаил был человеком великой любви и жалости к людям. Приехав в Козельск, он стал заботиться о состарившихся и немощных сестрах Шамординского монастыря, многие из них тоже вернулись из ссылок. Душа его вмещала всех, кто нуждался в помощи. Все шли к нему, как к родному отцу, и всех он согревал своей любовью. Много было и не монашествующих, но просто исстрадавшихся от многообразных трудностей, и для каждого в его душе находилось тепло.
В конце 1940-х годов в Козельске рукоположили в священники бывшего учителя, отца Сергия, который стал служить с отцом Рафаилом. Всеобщая любовь, которой пользовался отец Рафаил, видимо, возбудила в сердце отца Сергия зависть, и он уговорил одну из прихожанок написать ложный донос на отца Рафаила в МГБ. Она написала, что отец Рафаил был связан с немцами, и его снова арестовали и отправили в лагерь (1949–1955) под город Киров, где батюшка отсидел 5 лет и 8 месяцев. Отец Рафаил, слабый и совершенно больной (ему уже было за 60 лет), сидел с уголовниками. Без него в Козельске был освящен Благовещенский храм, и отец Сергий стал там настоятелем. В письмах из лагеря отец Рафаил умолял своих духовных чад "простить Наташу" (которая прислала ему покаянное письмо о своем грехе доносительства), и говорил о том, что без воли Божией "ни влас с головы не пропадет", что "нужно смиряться перед волей Божией, в какой бы тяжелой форме она ни выражалась".
Выйдя из заключения, отец Рафаил стал служить в восстановленном им храме, в котором настоятельствовал отец Сергий, и поэтому отец Рафаил смиренно стал вторым священником в своем же храме. Несмотря на слабость здоровья, дверь отца Рафаила, как и до ссылки, никогда не закрывалась, и он принимал всех нуждающихся.
Иеромонах Рафаил был духовным сыном преподобного Нектария, также был близок с архимандритом Борисом (Холчевым) и епископом Стефаном (Никитиным). В 1957 году к отцу Рафаилу приезжал Иван Митрофанович Беляев (бывший послушник Оптинского скита, родной брат преподобного Никона), который на старости лет вновь обрел веру. После беседы с отцом Рафаилом Иван Митрофанович даже хотел остаться у него в Козельске, но отец Рафаил благословил его вернуться в Москву и нести свой семейный крест до конца.
На Троицкую родительскую субботу 1957 года, вернувшись с кладбища после многочисленных панихид, отец Рафаил заболел воспалением легких, после чего и скончался через 10 дней. Похоронен он был на городском кладбище города Козельска; на могиле его не было надписи, потому что в ней похоронили еще двух священников.
Летом 2005 года останки иеромонаха Рафаила были перенесены в Оптину пустынь и захоронены на братском кладбище монастыря.
Из книги Православие и грядущие судьбы России автора Рождественский Архиепископ НиконIX. Иеромонах Венедикт 18 августа скончался в пустыни Святого Параклита иеромонах Венедикт. В миру именовался Василий Сахаров, сын священника Тамбовской губернии. По окончании курса в духовной семинарии он сначала поступил в учителя, но потом соблазнился светской жизнью,
Из книги «Несвятые святые» и другие рассказы автора Тихон (Шевкунов)Х. Иеромонах Иннокентий 4 декабря 1912 года в лаврской больнице скончался иеромонах пустыни Святого Параклита Иннокентий. В пустынку он убежал от городского соблазна и от ухаживания за ним женского пола. Лет тридцать он был уставщиком в пустыни. На нем, Божиим попущением,
Из книги Первая молитва (сборник рассказов) автора Шипов Ярослав Алексеевич Из книги Слава и боль Сербии автора Автор неизвестен Из книги О календаре. Новый и старый стиль автораИеромонах Севастиан Довелось как-то заночевать у сельского батюшки - спросил дом священника, мне посоветовали идти на кладбище: «Там он и живет».Отыскал кладбище: слева за воротами церковь, справа - домишко похилившийся. Только постучался - зажегся свет, словно меня тут
Из книги Оптинский патерик автора Автор неизвестен3 сентября. Священномученик Рафаил, игумен Шишатовацкого монастыря Монастырь Шишатовац, так же как и все монастыри Сремской епархии и Фрушской горы, с самого начала Второй мировой войны и после нее был свидетелем геноцида сербов и истребления Православия. Пусть этот
Из книги Новые мученики российские автора Польский протопресвитер МихаилИкона времени. Архимандрит Рафаил (Карелин) Среди неизвестного в окружающей нас природе самым неизвестным является время, ибо никто не знает, что такое время и как им управлять. Аристотель Постоянным фактором нашего бытия является время. Однако античная и современная
Из книги Путеводитель по Библии автора Азимов АйзекИеромонах Иов (†14/27 января 1843) Отец Иов - из тульских оружейников, отличался прямотою характера и ясным взглядом на вещи. В 1813 году он сначала в своем городе Туле поступил в архиерейский дом к Преосвященному Амвросию (Протасову), известному даром красноречия, в бытность
Из книги Настольная книга православного верующего. Таинства, молитвы, богослужения, посты, устройство храма автора Мудрова Анна ЮрьевнаМонах Рафаил (Фомин) (†13/26 апреля 1913) Из крестьян Орловской губернии Ливенского уезда Знаменской волости села Космодамиановского; в миру Роман Васильевич Фомин, холост. Обучался в сельской школе чтению и письму. Записан в братскую книгу (одет в подрясник) 22 мая 1898 года (22
Из книги 400 чудотворных молитв для исцеления души и тела, защиты от бед, помощи в несчастье и утешения в печали. Молитвы стена нерушимая автора Мудрова Анна ЮрьевнаИеромонах о. Феодосий Смерть иеромонаха о. Феодосия, одно время бывшего настоятелем Богоявленского мужского монастыря в г. Житомире, случилась приблизительно в 1928 году.На Украине власть менялась 18 раз и связанные с этим обстоятельством зверства и казни были так велики и
Из книги Молитвослов на русском языке автораРафаил Но благодаря набожности и действию молитв для Товита и Сарры наступили лучшие дни. Бог услышал их: Тов., 3: 17. …и посылам был Рафаил исцелить обоих… Под влиянием персидской религиозной мысли (в которой постулировались огромные воинства добрых и злых духов) иудеи в
Из книги Что такое анафема автора Коллектив авторовАрхангел Рафаил МолитваСвятый великий Архистратиже Божий Рафаиле, приемый дар от Бога целети многия болезни. О, великий Архистратиже Божий Рафаиле, ты еси путеводитель, врач и целитель, руководствуй мя ко спасению и исцели вся болезни мои душевныя и телесныя, и проведи мя
Из книги автораАрхангел Рафаил (8/21 ноября) Святой Архангел Рафаил, или помощь и исцеление Божье, – имя третьего Архангела. В Святом Писании есть целая книга, посвященная ему, – книга Товита. В ней рассказывается, как Архангел Рафаил был послан Богом помочь сыну Товита Товии совершить
Из книги автораАрхангел Рафаил (8/21 ноября) В Святом Писании есть целая книга, посвященная Архангелу Рафаилу, – книга Товита. В ней рассказывается, что Рафаил был послан Богом помочь сыну Товита Товии совершить путешествие в мидийский город Раги и выполнить поручение отца. Архангел
Из книги автораАрхангел Рафаил Архангел Рафаил – целитель человеческих недугов, путеводитель, врач Божий.Имя Рафаил в переводе с еврейского языка означает – помощь, исцеление Божие, врачевание Божие, целитель человеческих недугов (Тов. 3:17; 12, 15).Архангел Рафаи?л (ивр. ????????????, Рэфа?эль –
Из книги автораАрхимандрит Рафаил Каверин). Об анафеме Вопрос о церковной анафеме вызывал и вызывает в наше время непонимание и недоумение, а в кругах либерально настроенной интеллигенции протесты и возмущения. Гуманисты считают анафему темным пережитком темного средневековья,