Дизайн
«Жизнь не удовольствие, не развлечение, а крест. Царская кровь

«Жизнь не удовольствие, не развлечение, а крест. Царская кровь

В наши, нелёгкие для России, дни всё больше возникает вопросов и совсем мало даётся ответов. Зачастую, мы ищем свои жизненные ориентиры где-то вдали, при этом, не замечая их совсем рядом. В этих трудных поисках, рано или поздно мы упираемся в долг служения Отечеству и видим в этом нечто священное... С другой стороны, многие этого не понимают и видят в служении лишь бремя, навязываемое «устаревшими традициями» и «влекущее в пропасть войны». Но так ли это на самом деле? Ведь именно благодаря беспрекословному служению Отечеству наших предков, мы имеем богатейшую историю и,не сломленный духом по сей день, русский народ.

Священный воинский долг, издавна почитаемый на Руси, осуществлялся представителями всех сословий. И, даже, высшие круги общества всегда воевали за родную землю, отстаивая её славу и оставляя нам, потомкам, великих героев. Такими героями были Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов, Михаил Кутузов и многие другие славные сыны отечества. Не оставили в дни тяжёлой и трагичной первой мировой войны своей Родины и Романовы. Человеком, прочно забытым, но заслужившим огромного почтения, стал Олег Константинович Романов, который вопреки стереотипам, будучи князем императорской крови, пошёл служить обычным солдатом. Именно жизни и судьбе князя Олега посвящена эта работа.

1. Князь императорской крови

«Светлый князь…» - это слово неизменно повторялось во всех телеграммах начала 20 века, адресованных Олегу Константиновичу Неудивительно, ведь трудно подыскать другое выражение, которое бы более метко обрисовывало эту светлую, добрую и жизнерадостную натуру. Немаловажен для нас и его духовный облик, но о нём немного позднее.

Олег Константинович родился 15 ноября 1892 года в Санкт-Петербурге, Мраморном дворце. Отец его был великий князь Константин Константинович, известный так же под литературным прозвищем «К.Р.» Мать - великая княгиня Елизавета Маврикиевна. Олег Константинович был четвёртым сыном в семье и, как подобает юному князю, уже 3 января 1893 года прошёл таинство крещения, взяв на себя всю ответственность православного русского человека. Первые месяцы за ним ухаживала старушка Варвара Петровна Михайлова, которая, помимо Олега Константиновича выходила всех его братьев и сестёр, а годами ранее - самого Константина Константиновича. И, эта хрупкая, но нежная и любящая всем сердцем женщина первой отметила незаурядность юного князя, позднее она писала: «Миниатюрный, бледненький, тихий ребёнок, Князь Олег, становился всё живее и живее. Особенно резко выступала его впечатлительность и любознательность: всё его интересовало, всё оставляло на нём след».

Большую роль сыграли детские забавы, сумевшие благодаря любящим рукам няни сделать своё дело. Но на смену играм молодости всегда приходят юношеские годы, в которых Олег Константинович показал себя, уже как личность. В 1903 году он выдержал вступительный экзамен в Полоцкий кадетский корпус, однако обучение проходил на дому.

Олег Константинович на экзамене

Но, даже несмотря на это, князь сдавал все нормативы - «точно и своевременно». Профессор Никольский отзывался о нём так: «Он готовился к экзамену с таким настроением, точно говел, а на экзамен шёл как на исповедь. Но чем труднее была работа, тем более радовал его успех, и после каждого удачного экзамена, счастливый побеждённою трудностью, он загорался решением преодолеть ещё большую»…

2. Военный подвиг князя Олега Константиновича Романова

История доблести и героизма Олега Константиновича берёт своё начало 23 мая 1913 года, когда князь, будучи выпускником лицея с серебряной медалью, получает, наконец, долгожданный звонок от Ермолинского Николая Николаевича. В тот миг слова: «Государь Император зачислил вас корнетом в лейб-гвардии гусарский полк. Поздравляю!» - оказались одновременно долгожданными и в тоже время абсолютно неожиданными.

К сожалению, ввиду тяжкой болезни, князь не мог находиться в строю, но даже с большой температурой он с честью выполнял обязанности «военного корреспондента». Из воспоминаний Олега Константиновича: «Боже, как хочется работать на благо России… Не этот труд должен быть нашим занятием. Нам надо бы делать дела покрупнее!» Но жизнь неумолима. И уже 18 июля князь получил телеграмму о всеобщей мобилизации. А спустя 2 дня, 20 июля, Германия объявила России войну.

Весна, 1914 год. Так Олег Константинович начал свою роковую, но единственно верную воинскую службу.

23 июля 1914 года Олег Константинович вместе отправлялся на фронт: «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне» - а это уже первые строки его полкового дневника, который он вёл на своей новой должности.

Дальнейшие события изложены в воспоминаниях Н.Н. Ермолинского, находившегося в той же армии, что и князь Олег. Именно Ермолинский провёл с ним последние дни его жизни. «Несмотря на тяжесть похода, мой князь возмужал, даже загорел, чего раньше с ним не бывало. Он стал как-то ровнее и спокойнее…» - так писал Н.Н. буквально за несколько дней до роковой даты.

27 сентября 1914 года князь Олег, командовавший взводом в своём полку, был тяжело ранен близ деревни Пильвишки в районе Владиславова. Телеграмма штаба Верховного Главнокомандующего сообщала, что при следовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен.

Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество Князь Олег Константинович. Однако в конце стычки один из раненых немецких кавалеристов, уже находясь на земле, выстрелил в князя и ранил его. 28 сентября он был доставлен в госпиталь в Вильно. После случившегося раненный князь сказал: «Я так счастлив, так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома».В течении дня князь был обследован, врачами было установлено следующее: «вследствие ранения развивалось заражение крови. Единственным шансом на спасение являлась операция». Действительно, операция была проведена успешно, однако уровень разложения кишки и прилегающих мягких тканей повреждённой правой ягодицы был слишком высок дл существовавшей на тот момент медицины. Конечно, после операции Олег Константинович пришёл в себя и даже почувствовал себя намного лучше! Но, уже ночью он начал подавать первые признаки неизбежно приближавшейся смерти: Он был бледен, как смерть. При виде меня приветливая, но крайне болезненная улыбка озарила его полудетское лицо…». На следующий день юный князь стал чувствовать себя ещё хуже, он начал бредить, засыпать и тут же просыпаться, «обеспокоенный различными делами». Пожалуй, последним счастливым моментом в его жизни стал приезд августейших родителей, великого князя К.К. и великой княгини Елизаветы Маврикиевны. Около 7 часов вечера они зашли в его палату. Князю был вручён Орден Святого Георгия 4 степени его деда.

«Вскоре больной стал задыхаться… Великий князь, стоя на коленях у изголовья закрывал сыну глаза; великая княгиня грела холодевшие руки. В 8 часов 20 минут окончилась молодая жизнь…»

Сразу же после смерти собрался семейный совет, на котором было принято хоронить, а не бальзамировать тело усопшего. К 10 часам тело было омыто, одето в китель и положено в той же палате под «образами». На следующий день произошло отпевание в Романовской церкви города Вильно, после чего гроб пронесли по улицам города и отправили поездом к месту захоронения.

3. Жизнь после смерти

Олег Константинович был похоронен в имении Осташево Московской губернии, где в 1916 был построен четырехстолпный одноглавый храм-усыпальница, сооружённый по образцу древних псковско-новгородских церквей. В 1915 скончался его отец, Константин Константинович. По воспоминаниям сестры князя Олега, княжны Веры Константиновны: «смерть брата Олега была тягчайшим ударом для отца, ибо он из всех нас духовно был к нему ближе других, разделяя полностью его литературные и умственные интересы. Эта смерть и всё пережитое в первые дни войны, — несомненно, очень отрицательно отразились на Его здоровье, вероятно, ускорили Его кончину».

Мать князя Олега после его смерти пожертвовала Александровскому лицею одну тысячу рублей, с тем, чтобы доход с этого капитала ежегодно шёл на изготовление серебряной медали имени князя Олега Константиновича, которой награждался бы лицеист за лучшее сочинение по отечественной словесности. На медали был начертан лицейский девиз: «Для общей пользы» и слова князя Олега, написанные им незадолго до гибели: «Жизнь не удовольствие, не развлечение, а крест». Весной 1915 Виленскому реальному училищу, в здании которого, переоборудованном под госпиталь, скончался князь Олег, было присвоено его имя. "Свято памятуя слова Высочайшего манифеста "с жезлом в руках, с крестом в сердце", доблестно разделил почивший герой великую судьбу своих боевых сподвижников, отдавших жизнь за Царя и Родину. Перед лицом Вседержителя в искупительном жертвенном сосуде слилась кровь потомка Царской семьи и неведомого пахаря, и воедино слились молитвы за них всей России перед Престолом Всевышнего. Русское воинство в безмолвном восхищении склонилось перед памятью героя, русские матери благоговейно склонились перед Августейшими родителями почившего, пославшими на бранное поле всех своих пятерых сыновей, отдавшими на защиту Родины все самое дорогое в жизни", говорилось в одном из некрологов, посвященных Великому князю Олегу. Вся Россия молилась об упокоении души героя-князя. 1 октября 1914 г. архиепископ Виленский и Литовский Тихон (Беллавин), будущий св. Патриарх Тихон, в присутствии родственников князя Олега отслужил в Свято-Михайловском храме панихиду по погибшему герою.

Спустя три года в г. Алапаевске от рук большевиков погибнут три брата князя Олега - Иоанн, Игорь и Константин. В советские времена захоронение Олега Константиновича было утеряно, а храм, в котором он нашёл свой последний приют - разрушен. На данный момент так и не найдены останки князя. Но, даже несмотря на это, мы имеем огромное духовное наследие, переданное нам молодым, но многообещающим верным сыном своей родины.

4. Заключение

В качестве заключения наиболее подойдёт стихотворение самого князя Олега, написанное в 1911 году:
***
«Гроза прошла... Как воздух свеж и чист!
Под каплей дождевой склонился скромный лист,
Не шелохнет и дремлет упоенный,
В небесный дивный дар влюбленный.
Ручей скользит по камешкам кремнистым,
По свежим берегам, по рощицам тенистым...
Отрадно, в сырости пленительной ручья,
Мечтами унестись за трелью соловья...
Гроза прошла... а вместе с ней печаль,
И сладко на душе. Гляжу я смело вдаль,
И вновь зовет к себе отчизна дорогая,
Отчизна бедная, несчастная, святая.
Готов забыть я все: страданье, горе, слезы
И страсти гадкие, любовь и дружбу, грезы
И самого себя. Себя ли?.. Да, себя,
О, Русь, страдалица святая, для Тебя».

Олег Константинович Романов, великий человек, погибший, защищая многострадальную родину от неприятеля. Он своим примером доказал, что нашему государству были и будут нужны верные сыны , готовые отдать жизнь за Россию…

К столетию со дня гибели на полях Первой мировой войны самого романтичного из Романовых - великого князя Олега.

Вероятно, это были самые необычные и самые талантливые представители августейшей фамилии в начале прошлого века. Отец - великий князь Константин Константинович и его сын Олег Константинович. Великий князь Константин, известный в истории русской литературы как поэт «К. Р.», был сыном главного «прораба» первой перестройки 1860-х годов - великого князя Константина Николаевича, младшего брата Александра II, управляющего (1853-1881) Морским министерством и главного начальника флота и Морского ведомства, председателя (1861-1881) Главного комитета об устройстве сельского состояния, осуществлявшего наблюдение за проведением Крестьянской реформы. Великий князь Константин-старший был признанным лидером так называемой «партии» либеральных бюрократов и покровителем научных сообществ, возглавляя Русское географическое общество (с 1845 года), Русское археологическое общество и ряд иных. Биографию деда, который был для него образцом государственного деятеля, мечтал написать его внук Олег. Замысел остался не свершенным.

Под стать отцу был и сын - великий князь Константин-младший. С детства его готовили для службы на флоте, с 12 лет он ходил в дальние плаванья на учебных судах, обойдя Средиземноморье и побывав в Северной Америке, Египте и Палестине. Участвуя в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов, Константин Константинович отличился в боях при Силистрии. Пиком его военной карьеры стало назначение в 1910 году генерал-инспектором военно-учебных заведений империи в чине генерала от инфантерии.

Необычайность великого князя выразилась в его литературных и музыкальных занятиях. В 1882 году в журналах «Русский вестник» и «Вестник Европы» появились публикации его первых стихотворений, подписанных криптонимом К. Р. В последующем он выпустил четыре своих поэтических сборника. Около 70 стихотворений К. Р. были положены на музыку Чайковским («Задремали волны», «Я сначала тебя не любила» и другие), Кюи, Глазуновым, Рахманиновым. Сам великий князь положил на музыку ряд стихотворений Алексея Толстого, Майкова и Виктора Гюго. В 1899 году К. Р. был удостоен первой премии Петербургской академии наук за кантату на столетие со дня рождения Пушкина.

К этому времени он уже десять лет как возглавлял Академию наук, что было единственным в истории России случаем, когда столь высокое научное учреждение возглавлял член царствующего дома. А в 1900 году, после учреждения по инициативе президента в Академии наук разряда изящной словесности, в числе первых девяти почетных академиков по этому разряду были избраны Лев Толстой (фактически накануне отлучения от православной церкви), опальный философ Владимир Соловьев, бывший ссыльный народник Владимир Короленко, Антон Чехов и сам К. Р.

Подобно своему отцу, великий князь всячески радел о попечительстве науке и образованию, подхватив руководство Русским археологическим обществом и возглавив Императорское православное палестинское общество и Императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии. Он был избран почетным попечителем Педагогических курсов при Санкт-Петербургских женских гимназиях и школ Русского технического общества, вице-председателем Музыкального общества (где председателем была его мать) и почетным членом ряда других почтенных научных учреждений. Но особой его страстью был Пушкин. Под его кураторством проходила организация празднования столетия поэта, учреждение фонда имени Пушкина для издания сочинений русских писателей и создание «Пушкинского дома».

В браке с Елизаветой Маврикиевной, принцессой Саксен-Альтенбургской, герцогиней Саксонской, у них было девять детей. Принцесса Елизавета имела и русские корни, будучи правнучкой по отцу великой княгини Елены Павловны, сестры двух императоров. Супруг приходился ей троюродным дядей. Она не обладала творческой натурой, видя свое счастье в детях, воспитанию которых она уделяла большое внимание.

Восприемником при крещении будущего любимца отца Олега в ноябре 1892 года был двоюродный племянник К. Р., наследник престола Николай Александрович. Идя по стопам отца, Олег рано увлекся литературой и музыкой. Окончив Полоцкий кадетский корпус, князь Олег неожиданно поступил в Александровский (Царскосельский) лицей, первым из всей семьи Романовых сменив офицерский мундир на гражданский мундир лицеиста. Этот поступок уподобил молодого князя другому князю, безусловно, самому необычному потомку Рюриковичей - князю-анархисту Петру Кропоткину, который по окончании аристократического Пажеского корпуса выбрал для прохождения службы не элитные полки лейб-гвардии, а Амурское казачье войско, и которого как ученого весьма ценил великий князь Константин Николаевич.

Рискну предположить, что в столь неординарном шаге была виновата передавшаяся князю Олегу от отца страсть к Пушкину, ставшему его кумиром с детских лет. В июне 1905 года князь Олег писал в дневнике: «Я так люблю книгу "Юношеские годы Пушкина" (исторического писателя В. П. Авенауриса. - РП), что мне представляется, что я также в Лицее. <...> В этой книге моя душа». Годы его лицейской учебы совпали со столетием создания Лицея и поступления в него Пушкина, и князь Олег не мог остаться в стороне от отмечавшегося юбилея. В 1911 году он выступил с инициативой факсимильного издания всех рукописей Пушкина и привлек к нему ряд специалистов. Однако перед войной удалось издать только первый выпуск - стихотворения, собранные в Пушкинском музее Александровского лицея, причем князь Олег, по воспоминаниям пушкиниста П. Е. Щёголева, лично правил корректуры оттисков с клише, следя за воспроизведением малейших черточек и точек, начертанных рукой Пушкина.

Он и сам сочинял стихи и прозу с юношеских лет. «Быть писателем - это моя самая большая мечта, и я уверен, убежден, что я никогда не потеряю желания писать», - откровенничал он в дневнике. В тютчевско-славянофильском духе звучали, например, строки, написанные им при посещении Константинополя (до 1930 года общепринятое наименование Стамбула) в 1910 году:

Остатки грозной Византии,
Постройки древних христиан,
Где пали гордые витии,
Где мудрый жил Юстиниан -
Вы здесь, свидетели былого,
Стоите в грозной тишине
И точно хмуритесь сурово
На дряхлой греческой стене...
Воспряньте, греки и славяне!
Святыню вырвем у врагов,
И пусть царьградские христиане,
Разбив языческих богов,
Поднимут Крест Святой Софии,
И слава древней Византии
Да устрашит еретиков.

Его выпускное сочинение «Феофан Прокопович как юрист» при окончании Лицея в 1913 году было удостоено Пушкинской медали. Летом 1914 года князь Олег был направлен Императорским православным палестинским обществом в итальянский город Бари для решения вопросов, связанных со строительством в городе православного храма и странноприимного дома, что затем и свершилось. Иных достойных дел на гражданском поприще ему было не суждено осуществить ввиду начавшейся войны.
Подвиг корнета

После объявления Германией войны России романтический князь не мог остаться в стороне от происходящего и поступил в чине корнета в лейб-гвардии Гусарский полк. Вместе со своими старшим братом Гавриилом и младшим, 20-летним Игорем, он с первых дней войны оказался в составе конного корпуса Хана Нахичеванского, действовавшего на крайнем правом фланге 1-й Русской армии. В составе корпуса была 1-я Гвардейская кавалерийская дивизия. Как указывает политолог и историк Константин Пахалюк, война для князя Олега началась уже 16 августа, когда русская кавалерия перешла границу Восточной Пруссии. Спустя три дня состоялось его первое боевое крещение в сражении под Каушеном.

В ходе боя 2-я ландверная бригада противника, понеся значительные потери, была отброшена за реку Инстер. Но и русским частям был нанесен серьезный урон: в жестоком бою погибло более половины офицерского состава. Только Александровский лицей потерял в этот день шестерых своих воспитанников. А одним из отличившихся в сражении под Каушеном был ротмистр лейб-гвардии Конного полка барон П. Н. Врангель, который со своим эскадроном ворвался на позиции противника и захватил два орудия и четыре зарядных ящика, тем самым переломив ход сражения. Буквально уже на следующий день грянуло Гумбинненское сражение, в результате которого Германия понесла еще более ощутимый урон, и ее войска начали отступать.

«Первоначально он служил в штабе полка, - пишет Пахалюк о князе Олеге, - что его, по-видимому, не устраивало: по-юношески хотелось участвовать в горячих сражениях, рисковать жизнью, с оружием в руках ходить на врага. Настойчивые просьбы августейшего корнета в итоге были удовлетворены в сентябре, когда 1-я русская армия, дошедшая до реки Деймы и крепости Летцен, отступала из Восточной Пруссии, а лейб-гвардии Гусарский полк сражался на левом фланге, отражая атаки обходной группы противника. Кн. Олега перевели во 2-й эскадрон, где ему пришлось по-настоящему почувствовать фронтовой быт».

В одном из писем домой он писал: «Недавно я ходил в том же белье 14 дней. Обоз был далеко, и все офицеры остались без белья, без кухни, без ничего. Варили гусей чуть не сами. Я сам зарезал однажды на собрание двадцать кур. Это, может быть, противно и гадко, но иначе мы были бы голодны. Никогда в жизни не было у нас такого желания есть, как теперь».

Великий князь Гавриил Константинович на правах старшего брата по-родственному брюзжал: «Несмотря на всю добросовестность и старание, он службы еще не знал». Но полевая жизнь - дело наживное, и спустя пару месяцев князь Олег ощущал уже себя опытным воином.

Вот одна из записей в его дневнике: «Были дни очень тяжелые. Одну ночь мы шли сплошь до утра, напролет. Солдаты засыпали на ходу. Я несколько раз совсем валился на бок (в седле. - РП), но просыпался, к счастью, всегда вовремя. Самое неприятное - это дождь. Очень нужны бурки, которые греют больше чем пальто... Все за это время сделались гораздо набожнее, чем раньше. К обедне или ко всенощной ходят все. Церковь полна».

В начале октября 1914 года тяжелые бои развернулись около города Ширвиндта - самого восточного города тогдашней Германии, увековеченного не так давно в романе актера Александра Ширвиндта «Schirwindt, стёртый с лица земли». 5 октября русские войска ворвались в Ширвиндт (ныне поселок Кутузово Краснознаменского района Калиниградской области). Об этом бое в полевом дневнике князя Олега осталась запись: «Мы отбили Ширвиндт, который сейчас занят нашей стрелковой бригадой. По словам прошедшего только что мимо нас раненого, немцы пытались вчера овладеть Ширвиндтом два раза...».

Упорные бои за злополучный (как назвал его в дневнике князь Олег) городок с населением чуть больше тысячи человек, покинутый его жителями, продолжались еще долго, и в них несколько позже, в середине октября, примет участие вольноопределяющийся лейб-гвардии Уланского полка Николай Гумилев.

10 октября (27 сентября) лейб-гусары форсировали речку Шешупу у деревни Дваришкен, дошли до деревни Леполаты, а затем повернули на север, к деревне Шарвинишки. В 16 часов недалеко от этой деревни боковые дозоры обнаружили стоявший у близлежащего хутора вражеский разъезд и обстреляли его. Германцы попытались ретироваться, но наткнулись на авангард лейб-гусар. Позже телеграмма штаба верховного главнокомандующего скупо сообщила о том, что «при преследовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен. Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество Князь Олег Константинович». В конце сводки было сказано о ранении великого князя в ногу, но не раскрывался его характер.

Известный жандармский генерал и историк А. И. Спиридович потом вспоминал: «Кровная кобыла Диана занесла князя далеко вперед. И, когда победа была уже достигнута, когда часть немцев была уже перебита, а часть сдалась, один из раненных немецких кавалеристов, лежа, прицелился в князя. Раздался выстрел, князь свалился тяжело раненный. Раненого на арбе перевезли в Пильвишки, где он причастился».

А характер ранения раскрыл его отец в письме к Николаю II: «Павловск. 28 сентября 1914 года. Дорогой Ники, виноватый пред Тобой, спешу извиниться: отправляя к Тебе телеграммы об Олеге, я написал и записку, но уже по отъезде посланного, нашел ее на своем столе, - забыл вложить в конверт. <...> Нас с женой волнуют и радостные, и тревожные чувства: долг, исполненный Олегом, его награждение и известия, что его поражение более серьезно, чем сперва казалось. Пуля, войдя в правое бедро, прострелила прямую кишку; во избежание заражения крови пришлось сделать операцию и удалить загрязнение. Сегодня мы с женой с Твоего разрешения спешим в Вильну, где Олег помещен в Витебской общине. Даст Бог, ему удастся еще послужить Тебе и родине. Костя».

Это письмо уточняет место смерти не дожившего до 22 лет корнета. Развязка наступила не в Витебске, как иногда утверждалось, и не в Ковно (Каунасе), как указывал Пахалюк, а в современной столице Литвы. Ошибся Пахалюк и в утверждении, что великий князь был награжден посмертно. Князь Олег перенес операцию и, когда днем была получена телеграмма от императора о пожаловании ему ордена Святого Георгия 4-й степени, он с гордостью продемонстрировал ее хирургу В. А. Оппелю.

Приехавший в Вильно отец успел привезти ему награду, которую снял с... мундира собственного родителя, того самого деда - великого князя Константина Николаевича, биографию которого мечтал написать Олег. На руках родителей ослабевший Олег Константинович и скончался.

Князь Олег стал единственным членом дома Романовых, погибшим на фронте Первой мировой войны. Но он был далеко не единственным из сражавшихся великих князей. «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, - восторженно писал покойный Олег в дневнике. - Мне это страшно нравится, так как показывает, что в трудную минуту царская семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».

Но и помимо Константиновичей были другие храбро сражавшиеся представители рода Романовых и их родни, вплоть до командовавшего Кавказской туземной конной дивизией, больше известной как Дикая дивизия, брата царя - великого князя Михаила Александровича. Среди них был и двоюродный брат императора Дмитрий Павлович, принимавший непосредственное участие в убийстве Распутина в ночь на 17 декабря 1916 года. Он первым из Романовых удостоился боевой награды за бои в Восточной Пруссии. «Флигель-адъютанту корнету Его Императорскому Высочеству Великому Князю Дмитрию Павловичу» Орден Святого Георгия 4-й степени был пожалован «за то, что, состоя в бою 6 августа под Краупишкеном ординарцем у начальника конного отряда, в самый разгар боя с явной опасностью для жизни доставил верное сведение о неприятеле, вследствие чего были приняты меры, увенчавшиеся полным успехом».

Нельзя не сказать и об убитом в бою 19 мая (1 июня) 1915 года князе Константине Багратион-Мухранском, муже старшей сестры Олега Константиновича. Он был потомком князя Теймураза, владетеля (батони) мухранского, происходящего от бывшего грузинского царского рода Багратидов, от которой ведет свое родословие и ветвь князей Багратионов-Мухранских. Уроженец Тифлиса, он в 1901 году появился при царском дворе, а в 1909 году был произведен в корнеты Кавалергардского Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка. Зимой 1910 года в подмосковном имении великого князя Константина Константиновича Осташево князь Багратион познакомился с будущей супругой княжной Татьяной. Родители Татьяны поначалу были категорически против этой свадьбы ввиду неравности брака, но год спустя дали на нее согласие. Свадьба состоялась в Павловском дворце под Петербургом в присутствии всей царской семьи. Вскоре счастливую семейную пару Константина и Татьяны ждало прибавление - рождение сына Теймураза и затем, незадолго до войны, дочери Натальи.

Во время Великой войны князь Багратион сражался в рядах Кавалергардского полка, удостоившись за проявленный героизм боевых наград. С 27 февраля по 2 марта 1915 года поручик Багратион действовал в разведке в тылу противника в районе Мариамполя «при исключительно трудной обстановке, подвергая жизнь опасности», но добыв «чрезвычайно важные сведения о противнике, которые способствовали успеху части». За этот подвиг Багратион был награжден Георгиевским оружием. Затем 18 мая, по собственной инициативе, он был прикомандирован к 13-му лейб-гренадерскому Эриванского царя Михаила Федоровича полку, получив под командование роту. Как говорилось в Высочайшем приказе от 10 (23) июня 1915 года о награждении его посмертно Орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени, убитый в бою в Галиции 19 мая флигель-адъютант штаб-ротмистр Багратион-Мухранский «при атаке неприятельской позиции к востоку от селения Загроды, командуя 5-й ротой сего полка и увлекая своим примером нижних чинов, с беззаветным мужеством, засвидетельствованным начальником боевого участка, первым ворвался в неприятельский окоп, причем тут же был убит». Тело князя Багратиона было доставлено на родину для погребения в древней столице Грузии Мцхете, в соборе Светицховели.
1 октября 1914 года архиепископ Виленский и Литовский Тихон (Беллавин), будущий патриарх, в присутствии родственников князя Олега Константиновича отслужил в Свято-Михайловском храме панихиду по погибшему герою. Накануне в дневнике Николая II появилась запись: «Великолепный теплый день. <...> Были у панихиды по Олегу. После посетили небольшой лазарет <...>». 3 октября император снова записывает: «Отправились в город в (Петропавловскую. - РП) крепость на заупокойную службу по Олегу, т. к. сегодня его хоронят в Осташеве Моск<овской> губ<ернии>. Завтракали в поезде. <...>».

Почему восприемник усопшего не отправился на похороны своего крестника - остается только развести руками. Единения царя с народом не произошло. О том, как хоронили павшего героя, оставил свидетельство в своем дневнике его отец: «Рано утром прибыли в Волоколамск. <...> Стояло холодное солнечное утро. Около 10-ти гроб вынесли из вагона и привязали к лафету, накрыв венками, так что не было видно гроба под горою цветов. Отдавались воинские почести. Мы шли пешком до поворота с шоссейной дороги. Тут распростились с военным начальством и многочисленными депутациями. Сели в экипаж и поехали за гробом. <...> Стало совсем тепло. Приехали в Осташево часа за полтора до прибытия гроба. На площади, между часовенкой и памятником Александру Освободителю служили литию. Гроб отвязали от лафета. Осташевские крестьяне подняли его на руки и понесли по липовой аллее, направо на птичий двор, мимо окон Олега в сад и направо вдоль реки (Рузы. - РП). <...> Осташевский батюшка перед опусканием гроба в могилу прочел по бумажке слово, оно было не мудрое, но чтение прерывалось такими искренними рыданиями батюшки, что нельзя было слушать без слез. <...> Опустили гроб в могилу. Все по очереди стали сыпать горсти земли. И все было кончено...».

Об усадебной жизни некогда Олег Константинович слагал стихи:

Уж ночь надвинулась. Усадьба засыпает...
Мы все вокруг стола в столовой собрались,
Смыкаются глаза, но лень нам разойтись,
А сонный пес в углу старательно зевает.
В окно открытое повеяла из сада
Ночная, нежная к нам в комнату прохлада.
Колода новых карт лежит передо мною,
Шипит таинственно горячий самовар,
И вверх седой, прозрачною волною
Ползет и вьется теплый пар.
Баюкает меня рой милых впечатлений
И сон навеяла тень сонной старины,
И вспомнился мне пушкинский Евгений
В усадьбе Лариных средь той же тишины.
Такой же точно дом, такие же каморки,
Портреты на стенах, шкапы во всех углах,
Диваны, зеркала, фарфор, игрушки, горки
И мухи сонные на белых потолках.

Но усадьба Осташево была примечательна и другими героями. За сто лет до написания князем Олегом этих поэтических строк сюда на лето съезжались «друзья» Онегина - будущие герои уничтоженной десятой главы романа в стихах. Хозяином арендуемой усадьбы Осташево в это время был генерал Николай Николаевич Муравьев, ставший в 1812 году начальником штаба Нижегородского ополчения и открывший после окончания войны с Наполеоном Училище колонновожатых в Москве. До войны Муравьев являлся президентом первого в России Общества математиков при Московском университете, устав которого был одобрен Александром I в 1811 году. Общество было основано по инициативе его сыновей - Михаила, будущего графа Муравьева-Виленского, Александра, известнейшего декабриста, а впоследствии тобольского и нижегородского губернатора, и Николая, в будущем знаменитого военачальника Муравьева-Карского. Муравьеву-старшему, тогда еще полковнику, выпала честь участвовать в осаде Дрездена, Магдебурга и Гамбурга, за что он был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость».
Летом в Осташево съезжались на летние месяцы на геодезическую и топографическую практику слушатели Училища колонновожатых, среди них: граф Л. П. Бутурлин (будущий известный военный историк), будущие декабристы братья Н. С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, Н. В. Басаргин (мемуарист), А. О. Корнилович (историк, литератор и издатель), П. А. Муханов (тоже литератор и историк), З. Г. Чернышев (с сестрой-декабристкой которого Пушкин передал свое послание «Во глубине сибирских руд», а другая сестра которого была замужем за Муравьевым-Карским) и многие другие.

Еще весной 1810 года только что произведенный в офицеры Александр Муравьев писал из Петербурга братьям в Москву: «Скоро и вам двум откроется поле славы и мы будем все трое служить Отечеству до последней капли крови, услышат враги имя Муравьевых и устрашатся!..» И, ведь, услыхали же! Все три брата отличились в Бородинском сражении и ряде иных, а 15-летний прапорщик Миша Муравьев на батарее Раевского чуть было не потерял ногу, оставшись хромым на всю жизнь. Потомки мятежных поляков до сих пор помнят имя своего грозного усмирителя Муравьева-вешателя, а турки не забыли имя покорителя Карса.

В любой европейской стране - вплоть до небогатой Белоруссии и бедных Балкан - из такой мемориальной усадьбы сделали бы туристическую изюминку. Впрочем, единственное по-настоящему ухоженное строение в усадьбе - это часовня во имя святого благоверного Олега Брянского над прахом князя-героя Олега Константиновича. Такую почесть он, вне всякого сомнения, заслужил.

О, дай мне, Боже, вдохновенье,
Поэта пламенную кровь.
О, дай мне кротость и смиренье,
Восторги, песни и любовь.
О, дай мне смелый взгляд орлиный,
Свободных песен соловья,
О, дай полет мне лебединый,
Пророка вещие слова.
О, дай мне прежних мук забвенье
И тихий, грустный, зимний сон,
О, дай мне силу всепрощенья
И лиры струн печальный звон.
О, дай волнующую радость,
Любовь всем сердцем, всей душой...
Пошли мне ветреную младость,
Пошли мне в старости покой.

Князь Олег Константинович в лицейской форме

В 1811 г. в Царском Селе с «целью образования юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной» был открыт Императорский Лицей. Как гласит предание, это привилегированное учебное заведение учреждалось, чтобы здесь вместе с детьми дворян получили образование младшие братья императора Александра I — Николай и Михаил. Но замысел остался неосуществленным.

В Лицее учились представители многих знатных российских дворянских родов, однако членов Императорского дома среди лицеистов не было. По традиции все они носили военные мундиры. В 1910 г. эта традиция была нарушена. В Лицей по собственному желанию и убеждению, получив высочайшее разрешение, поступает член Императорского дома — князь Олег Константинович.

Быть хорошим человеком

Олег Константинович — правнук императора Николая I; внук — убежденного либерала, много сделавшего для претворения в жизнь реформ 60-х гг., преобразователя российского флота генерала-адмирала, известного в военном мире изобретателя железных лафетов — великого князя Константина Николаевича; сын — президента Академии наук, замечательного поэта, печатавшего свои стихотворения под псевдонимом «К. Р.» великого князя Константина Константиновича.
Князь Олег родился в Петербурге, в Мраморном дворце 15 ноября 1892 г. При крещении одним из восприемников был будущий император Николай II.
Природа щедро одарила князя Олега. Это была очень чувствительная, поэтическая натура. Сочинял стихи и прозу; прекрасно рисовал; постигнув искусство декламации, любил доставлять своим чтением удовольствие домашним и знакомым; участвовал в спектаклях, был отличным музыкантом. Однажды сказал учителю музыки: «Музыка — лучший врач. Когда я чувствую себя несчастным, я сажусь за рояль и обо всем забываю». С 8 лет постоянно вел дневник. Очень рано начал задумываться над смыслом своего бытия, своего особого положения. В двенадцать лет, получив разрешение носить медаль императора Александра III, делает запись в дневник: «Первая медаль в жизни. Но заслужил ли я ее? — Нисколько. — Отчего я ее получил? — За то, что я лицо царской фамилии. Значит, я должен за все эти привилегии поработать. Хватит ли у меня на это сил?» Силы придавала прежде всего работа над самим собой. Мысли о нравственном совершенствовании появились еще в детском возрасте. В дневнике ставил крестики и точки, отмечая первыми хорошие свои поступки, а вторыми — дурные. Цель самосовершенствования — быть хорошим человеком.
Как-то при встрече с генералом В. А. Шильдером поинтересовался: «А Вы Вашего сына куда готовите? В Корпус?» — «Я его готовлю в хорошие люди, — ответил генерал». Эти слова запали в душу князя Олега, и потом, когда братья спросили его, кем он думает стать, рассказав им об этом разговоре, ответил: «Так и я. Прежде всего я хочу быть хорошим человеком».
Чувство ответственности, долга заставляли его усиленно думать, как нужно жить, чтобы «сделать много добра родине, не запятнать своего имени и быть во всех отношениях тем, чем должен быть Русский Князь».
Интерес к Лицею появился у князя Олега под влиянием Пушкина. Летом 1905 г. он прочел книгу В. П. Авенариуса «Юношеские годы А. С. Пушкина». «Я так люблю книгу „Юношеские годы Пушкина“, — делает он запись в своем дневнике, — что мне представляется, что я также в Лицее». Впечатлительный князь воображает себя лицеистом в кругу друзей. Однако это не простая примерка лицейского мундира. Он много думает о лицейской жизни, об отношениях Пушкина с директором Лицея Энгельгардтом, с товарищами, размышляет о лицейском творчестве поэта. С двенадцати лет он не расставался с Пушкиным. Поэт стал его кумиром.
Весной 1910 г. князь окончил Полоцкий кадетский корпус и мечтал с осени поступить в Императорский Александровский Лицей для получения высшего образования. Олега поддерживал воспитатель его младших братьев генерал Н. Н. Ермолинский.

Первый из Императорского дома

18 мая 1910 г. состоялось официальное зачисление князя Олега в Лицей. Государь император разрешил ему ношение лицейского мундира. Олег оказался первым из членов Императорского дома, поступившим до военной службы в высшее гражданское учебное заведение. Чувство огромной радости охватило Олега, когда он впервые надел лицейский мундир и посетил Лицей. «Лицейская неведомая сень давно уж начала к себе меня манить», — пишет он в одном из неоконченных стихотворений. Он поступил в старшие классы Лицея, дававшие университетское образование, став воспитанником 69-го курса. Но случилось так, что первые два года князь Олег не мог учиться в самом Лицее — он должен был слушать лекции на дому, в Павловске, так как вследствие перенесенного воспаления легких пребывание в Петербурге могло оказаться роковым для его здоровья. Врачи согласились на одно — дать возможность Олегу Константиновичу держать экзамены в стенах Лицея вместе с товарищами.
Перейдя на последний — первый — курс Олег больше не учился дома, а ездил на все занятия в Лицей, будучи приходящим. Позволить Олегу жить в учебном заведении все же не решались. Он быстро сошелся с товарищами по классу и погрузился во все интересы учебного заведения. Его Высочество было предложено называть по имени и отчеству без титула. Никаких поблажек, скидок на «особенность» лицеиста при оценке его знаний на экзаменах не делалось, тем более что его ответы могли слушать товарищи, и, по воспоминаниям, «много собиралось народу, чтобы послушать его ответы». Преподавателей, занимавшихся с князем Олегом, поражало его отношение к учебе. «Прилежание Его Высочества, — пишет профессор Ф. В. Тарановский, — было выше всякой похвалы. В соединении с отличными природными способностями оно обеспечивало вполне успешное усвоение курса науки, который мы проходили. Всякое одобрение и похвала со стороны учителя, как и отличные баллы на экзаменах, действовали на князя Олега Константиновича самым благотворным образом: видимо, доставляли ему удовольствие, но не повергали его в спокойное самоудовлетворение, а напротив того, поднимали его энергию и побуждали его к еще более напряженной работе. Такое отношение к внешнему признанию успеха свидетельствует, что Князю свойственен был тот высший вид самолюбия и честолюбия, который является залогом неизменного движения вперед и самоусовершенствования».

Рукописи Пушкина

Годы ученичества князя Олега совпали с подготовкой учебного заведения к празднованию столетнего юбилея Лицея. Много думал о юбилейном подарке родному Лицею и Олег Константинович. После продолжительных сомнений и колебаний князь решил ко дню торжества предпринять факсимильное издание рукописей Пушкина, причем издать с такою точностью в передаче всех особенностей оригинала, на какую только способно современное печатное дело. По плану, выработанному Олегом Константиновичем при содействии специалистов, издание пушкинских рукописей, носящее общее заглавие «Рукописи Пушкина», должно было давать воспроизведение рукописей по отдельным хранилищам. В первую очередь было поставлено издание рукописей, собранных в Пушкинском музее Александровского Лицея. Эти рукописи предполагалось воспроизвести в трех выпусках: в первом — стихотворные тексты, во втором — проза, в третьем — письма и документы. Во вторую очередь подлежали воспроизведению рукописи Румянцевского музея. В 1911 г. вышел первый выпуск первой очереди — воспроизведение рукописей стихотворений поэта из лицейского собрания.
Практическую работу по подготовке издания провели известные пушкинисты П. Е. Щеголев и В. И. Саитов. Издание выполнено с большой любовью. Сохранены по возможности все особенности подлинников: формат, обрез листов, цвет бумаги.
Около ста экземпляров было разослано членам Императорского дома, сотрудникам и знакомым, 890 экземпляров князь пожертвовал Лицею, выразив желание, чтобы продажа была сосредоточена в учебном заведении и все полученные средства поступили в фонд Лицея. Отзывы, появившиеся в печати об этом ценном в историко-литературном отношении труде, были самыми лестными.
К сожалению, этот выпуск оказался единственным. После гибели Олега Константиновича известный пушкинист П. Е. Щеголев писал о неосуществленном замысле князя: «Будь выполнен до конца этот замысел, мы имели бы монументальное издание факсимиле подлинных рукописей поэта. Важное значение такого „корпуса“ для пушкинских изучений не требует объяснений... Для пушкиноведов, не имеющих в своем распоряжении даже простого описания всех рукописей Пушкина, такое издание было бы неоцененным подспорьем, которое мощно помогло бы делу установления пушкинского текста в окончательной форме».
Только спустя почти сто лет замысел князя Олега осуществился: к 200-летию со дня рождения А. С. Пушкина факсимильное издание рабочих тетрадей поэта предпринял Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом).

Работать на благо России

Приближался день окончания Лицея. Князь думает о серьезных занятиях юридическими науками, о военной службе, хотя она мало прельщает его, мечтает стать писателем. Но самое главное, о чем усиленно думает лицеист, каким путем можно «сделать много добра родине». «Нет, прошло то время, — писал он в дневнике незадолго до выпуска, — когда можно было почивать на лаврах, ничего не знать, не делать нам, Князьям. Мы должны высоко нести свой стяг, должны «оправдать в глазах народа свое происхождение». Основную цель своей жизни видит в служении родине. «Боже, как мне хочется работать на благо России», — восклицает он.
Из-за болезни на торжественный выпускной акт в Лицее князь не попал. Он окончил Лицей с серебряной медалью, а его выпускное сочинение «Феофан Прокопович как юрист» было удостоено Пушкинской медали. Это особенно порадовало князя, так как Пушкинская медаль присуждалась не только за научные, но и литературные достоинства сочинения.
По окончании Лицея Олег Константинович был зачислен в лейб-гвардии Гусарский полк, и уже через год принял участие в военных действиях. 20 июля 1914 г. Германия объявила войну России. На войну пошли все пятеро сыновей великого князя Константина Константиновича. «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, — писал тогда Олег. — Мне это страшно нравится, так как показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне». Какая гордость за деда, за отца, за принадлежность к своему роду звучит в этих словах.
27 сентября Олег Константинович, участвуя в боевых действиях, получил смертельное ранение. 29 сентября князь Олег скончался.

«Жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест...»

Способностям этого необыкновенного романтического юноши, так много обещавшим, не суждено было развиться. И все же невольно думается о том, как судьба позаботилась о своем избраннике, послав ему смерть на поле брани, дав возможность свершить подвиг во имя горячо любимой родины, русского народа, погибнуть героем. Страшно представить, если бы не эта героическая смерть, князя Олега ожидала бы участь его братьев: князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи 18 июля 1918 г. вблизи города Алапаевска Пермской губернии живыми были сброшены в шахту.
Трагическая смерть князя потрясла всех. И тогда люди, близко знавшие и любившие Олега, собрали воспоминания о нем, и получилась прекрасная книга «Князь Олег», вышедшая из печати в Петрограде в 1915 г.
Мать Олега, великая княгиня Елизавета Маврикиевна, желая увековечить память сына в воспитавшем его учебном заведении, принесла в дар Императорскому Александровскому Лицею капитал в одну тысячу рублей с тем, чтобы доход с него обращался на изготовление Лицеем ежегодно одной серебряной медали, именуемой медалью князя Олега Константиновича, за лучшее сочинение по отечественной литературе, написанное воспитанником Лицея. На медали — изображение князя в лицейском мундире, даты жизни: 1892-1914. Под портретом надпись: «Светлой памяти лицеиста Олега Константиновича». На обороте — лицейский девиз «Для общей пользы», изображение лицейского герба, слова: «Жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест. Олег». Слова, начертанные на медали, были написаны Олегом незадолго перед окончанием Лицея: «Мне вспоминается крест, который мне подарили на совершеннолетие. Да, моя жизнь — не удовольствие, не развлечение, а крест».
Сегодня, вспоминая князя Олега, мы говорим о нем не столько, как о члене Императорского Дома, воспитывавшемся в Лицее, сколько о человеке, который всю свою короткую жизнь стремился жить и поступать как велит лицейский девиз — «Для общей пользы».
Светлана Павлова, Хранитель Всероссийского
музея А. С. Пушкина
«Царскосельская газета» № 40, 2011 г.
Остатки грозной Византии,

Постройки древних христиан,

Где пали гордые витии,

Где мудрый жил Юстиниан -

Вы здесь, свидетели былого,

Стоите в грозной тишине

И точно хмуритесь сурово

На дряхлой греческой стене...

Воспряньте, греки и славяне!

Святыню вырвем у врагов,

И пусть царьградские христиане,

Разбив языческих богов,

Поднимут крест Святой Софии,

И слава древней Византии

Да устрашит еретиков.

1910

P.S.
В тот августовский день 1914 года в Мраморном дворце собралась вся семья Великого Князя Константина Константиновича. Пятеро его сыновей уже были одеты в военную форму защитного цвета и готовились отправиться на фронт. Проститься с ними прямо из Зимнего дворца, где Государь только что выступил с обращением к народу, встреченным приветственными криками многотысячной толпы и громовым пением национального гимна, приехала Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна. Она, всегда спокойная и немногословная, была возбуждена, как никогда, говорила о войне, как о крестовом походе, где все святые, в земле Российской просиявшие, будут молить Бога о даровании русским победы.

Константин Константинович, воспитывавший сыновей в верности Богу, Царю и Отечеству, благословил их на ратный подвиг. Князь Гавриил вспоминал: «Отец поставил меня на колени в углу перед образами, в своём кабинете, и благословил. При этом он мне сказал, чтобы я помнил, кто я, и соответственно этому себя держал и добросовестно служил. Он добавил, что мой дед сказал ему то же самое, когда отец уезжал на турецкую войну в 1877 году…» Князья Константиновичи отбыли на фронт. На последнем параде, проходившем на Софийском плацу, многие отметили бледность и болезненность князя Олега Константиновича. Жена его брата Гавриила отмечала, что на него страшно было смотреть: так он был худ. Молодой князь только что перенёс долгую и тяжёлую болезнь и лишь на днях вернулся в строй, хотя по состоянию здоровья мог и не возвращаться. Провожая уходящих на фронт, Государь спросил Олега о его здоровье, усомнившись, может ли он воевать. - Могу, Ваше Величество! - был уверенный ответ.
«Такого человека, как Олег, нельзя было удержать дома, когда его полк уходил на войну, - отмечал князь Гавриил. - Он был весь порыв и был проникнут чувством долга». Сам Олег Константинович был в те дни полон восторженного подъема: «Мы все пять братьев идём на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчёркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером идём на войну». М.Г. Гаршин вспоминал: «Помню, как вернувшись из Зимнего дворца после слов Государя о начале военных действий, я заехал в Мраморный дворец и на лестнице встретил Олега Константиновича. Он был буквально потрясен тем, что он видел и слышал в Зимнем дворце. Бросившись ко мне, он обнял меня и сказал: «Вы знаете, такие минуты бывают раз в жизни, и счастлив тот, кому Бог дал их пережить… Я не дождусь отъезда на войну… вот теперь пришло мое время».

Олег Константинович глубоко и трепетно любил всё русское, был буквально влюблён в Россию и пропитан тёплой, живой любовью к Православной вере. Даже традиционное «Отче наш» перед семейной трапезой он читал вдохновенно. Б. Адамович вспоминал: «Это было прекрасное сочетание совершенного понимания смысла слов молитвы с тонкой, сдержанной выразительностью и звонкой чистотой еще отроческого голоса…» Европейские просторы мало трогали юного князя, о чём свидетельствует его письмо отцу, написанное во время путешествия по Европе: «В окне тянулась мимо меня однообразная немецкая равнина. Она вся обработана, вся засеяна - нет живого места, где глаз мог бы отдохнуть и не видеть всей этой, может быть, первоклассной, но скучной и назойливой культуры.… Теперь я подъезжаю к милой России. Да, через час я буду в России, в том краю, где все хранит еще что-то такое, чего в других странах нет.… Там, где по лицу земли рассыпаны церкви и монастыри.… Там, где в таинственном полумраке старинных соборов лежат в серебряных раках русские угодники, где строго и печально смотрят на молящегося темные лики святых.… В том краю, где сохранились еще и дремучие леса, и необозримые степи, и непроходимые болота.… Отчего-то мне вдруг припомнилось в связи с этими мыслями стихотворение: Приди ты, немощный, приди ты, радостный, Звонят ко всенощной, к молитве благостной».

А. Ф. Кони вспоминал: «Я вижу перед собою, с той отчетливостью, которая свойственна скорби, князя Олега Константиновича в походной боевой форме, с его милым лицом и мягким, устремленным задумчиво вдаль взором «говорящих» глаз, - сердечно прощающегося со мною 23 июля, в день его отъезда в действующую армию… Нас соединяла любовь к Пушкину, к которому он относился восторженно, проницательно и трудолюбиво. В Пушкине, рукописи которого были начаты им с таким успехом, - для него олицетворялось все, чем сильна, своеобразна, дорога и по праву может быть горда Россия. И когда эта Россия позвала Олега Константиновича на брань, он отдал ей все силы и помышления, сознавая, что есть исторические минуты, когда родина, видоизменяя слова Писания, должна сказать: Да оставит человек отца и матерь свою и прилепится ко мне. В его душе, так понимавшей и знавшей Пушкина, не мог не прозвучать завет «старицы-пророчицы» молодому витязю: Уберися честно ранами, Ты омойся алой кровию…»

Уезжая на фронт, князь Олег попросил мать вернуть обручальное кольцо своей невесте княжне Надежде Петровне, дочери Великого Князя Петра Николаевича. Они обручились в начале года. Надежда была младше, и против их любви выступала её мать Великая княгиня Милица Николаевна, но родители князя благословили влюбленных. Княжне на тот момент было только 16 лет, но Олег сказал, что будет ждать столько, сколько нужно…

Гусарский полк, с которым выступил в поход корнет Романов, входил в состав первой действующей армии и уже в начале августа 1914 года получил боевое крещение в Восточной Пруссии. По состоянию здоровья князь удерживался при штабе, ему поручено было вести полковой дневник, чем он и занимался со всей ответственностью. Однако штабная должность не могла удовлетворить желавшего подвигов молодого человека, и он рвался в строй. Наконец, его перевели во 2-й эскадрон. Офицеры эскадрона очень полюбили Олега и были с ним в самых дружеских отношениях. 6 августа в составе Лейб-гвардии Гусарского полка 2-й гвардейской кавалерийской дивизии он получил боевое крещение бою под Каушеном, одном из самых знаменитых боёв Второй Отечественной войны.

По воспоминаниям генерала Ермолинского, адъютанта Верховного главнокомандующего, Великого князя Николая Николаевича, "все желания Князя сосредотачивались на жажде подвига: он днём и ночью мечтал о своём уходе из штаба полка и о возвращении в строй. Желание это осуществилось за несколько дней перед нашим последним свиданием, но оно же его и погубило."

27 сентября (10 октября по новому стилю) 1914 года князь Олег, командовавший взводом в своём полку, был тяжело ранен близ деревни Пильвишки в районе Владиславова (ныне Kudirkos Naumiestis, Литва). Телеграмма штаба Верховного Главнокомандующего гласила:
"при следовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен. Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет Его Высочество Князь Олег Константинович."

В конце стычки один из раненых немцев, уже находясь на земле, выстрелил в князя и ранил его. 28 сентября (11 октября) князь был доставлен в госпиталь в Вильно и прооперирован. В тот же день был награждён орденом святого Георгия IV степени «за мужество и храбрость, проявленные при стычке и уничтожении германских разъездов».

В.А. Адамович писал Великому Князю Константину Константиновичу: «Его высочество встретил меня как бы «не тяжёлый» больной. Приветливо, даже весело, улыбнулся, протянул руку, жестом предложил сесть… …Войдя, я поздравил князя с пролитием крови за Родину. Его высочество перекрестился и сказал спокойно: «Я так счастлив, так счастлив! Это нужно было. Это поддержит дух. В войсках произведёт хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь царского дома»…

Вечером следующего дня в Вильно прибыл отец князя Олега, который привёз ему орден святого Георгия, принадлежавший великому князю Константину Николаевичу. Этот орден прикололи к рубашке умиравшего князя, который в тот же вечер скончался.

3 (16) октября князь Олег был похоронен в имении Осташево Московской губернии, где в 1916 г. был построен четырехстолпный одноглавый храм-усыпальница, сооружённый по образцу древних псковско-новгородских церквей. После революции усыпальница была разорена. Могила не сохранилась.

1. Князь императорской крови

Олег Константинович на экзамене

2. Военный подвиг князя Олега Константиновича Романова

Весна, 1914 год. Так Олег Константинович начал свою роковую, но единственно верную воинскую службу.

3. Жизнь после смерти

4. Заключение

Спасибо Виктории Славянка

Руководитель работы: Кузинков Алексей Михайлович

В этот день, ровно 100 лет назад, 27 сентября / 10 октября 1914 года во время одного из боев Первой мировой войны был тяжело ранен правнук Императора Николая I Князь императорской крови Олег Константинович . Полученная князем рана оказалась смертельной - 29 сентября / 12 октября его не стало...

Князь императорской крови Олег Константинович родился 15 ноября 1892 г. в Санкт-Петербурге в семье Великого князя Константина Константиновича (известного поэта «К.Р») и Великой княгини Елизаветы Маврикиевны. Получив первоначальное домашнее образование, князь Олег в 1903 г. выдержал вступительный экзамен в Полоцкий кадетский корпус и был зачислен в списки его кадетов. Продолжить свое образование юный князь, имевший склонность к гуманитарным наукам, решил в Александровском лицее, который закончил с серебряной медалью в 1913 году. Как и его отец, князь Олег занимался литературным творчеством, писал стихи и прозу, увлекался музыкой и живописью и, несмотря на свои молодые годы, зарекомендовал себя как талантливый исследователь-пушкинист.

Первую мировую войну 22-летний Олег Константинович встретил корнетом лейб-гвардии Гусарского полка. «Как и вся молодежь, - писал генерал А.И.Спиридович, - Князь горел желанием схватиться с врагом, отличиться» . Известный русский юрист А.Ф.Кони вспоминал: «Я вижу перед собою с той отчетливостью, которая свойственна скорби, князя Олега Константиновича в походной боевой форме, с его милым лицом и мягким, устремленным задумчиво вдаль взором «говорящих» глаз, - сердечно прощающегося со мною 23 июля, в день его отъезда в действующую армию… Нас соединяла любовь к Пушкину, к которому он относился восторженно, проницательно и трудолюбиво. В Пушкине, рукописи которого были начаты им с таким успехом, - для него олицетворялось все, чем сильна, своеобразна, дорога и по праву может быть горда Россия. И когда эта Россия позвала Олега Константиновича на брань, он отдал ей все силы и помышления, сознавая, что есть исторические минуты, когда родина, видоизменяя слова Писания, должна сказать: Да оставит человек отца и матерь свою и прилепится ко мне» .

С самого начала войны он принимал участие в боевых действиях Северо-Западного фронта. Несмотря на предложение перевестись ординарцем в Главную квартиру, князь добился разрешения остаться среди своих полковых товарищей и продолжить войну на передовой. «Мы все пять братьев идем на войну со своими полками, - отмечал он в дневнике. - Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне» .

Отличиться князю Олегу Константиновичу довелось 27 сентября 1914 года. Во время боя близ деревни Пильвишки в районе Владиславова князь первым доскакал до неприятеля и врубился в него. Русские гусары в этой схватке изрубили германские разъезды, но когда противник уже был разбит, один из лежащих на земле раненных немцев выстрелил в князя...

Генерал А.И.Спиридович так повествует об этом событии: «27 сентября, после полудня, вторая гвардейская кавалерийская дивизия наступала по направлению к Владиславову. В авангарде шли два эскадрона Гусарского полка. Проходя близ деревни Пильвишки, передовые части столкнулись с немецкими разъездами. Началась перестрелка. Князь Олег стал просить эскадронного командира разрешить ему со взводом захватить неприятельский разъезд. Тот сперва не соглашался, но, наконец, отдал приказание. Князь Олег полетел со взводом преследовать немцев. Кровная кобыла Диана занесла Князя далеко вперед. И, когда победа была уже достигнута, когда часть немцев была уже перебита, а часть сдалась, один из раненых немецких кавалеристов, лежа, прицелился в Князя. Раздался выстрел, Князь свалился тяжело раненый. Раненого на арбе перевезли в Пильвишки, где он причастился. Затем повезли в Вильно, куда приехали на другой день в 10 час утра. Перевезли в госпиталь, где исследование раны показало начавшееся гнилостное заражение крови. Пуля, войдя в правую ягодицу пробила прямую кишку и застряла в левой. Все-таки прибегли к операции. Оперировал профессор Цеге фон Мантейфель, помогали профессора Мартынов и Оппель, присутствовал, доставивший раненого, дивизионный врач Дитман».

В тот же день князь Олег Константинович Высочайшим приказом был награжден орденом святого Георгия IV степени «за мужество и храбрость, проявленные при атаке и уничтожении германских разведчиков, причем Его Высочество первым доскакал до неприятеля» . Когда брат князя Игорь Константинович зачитал полученную телеграмму о награждении, раненый герой, по словам А.И.Спиридовича, сиял. «Я так счастлив, - сказал он, - так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь Царского Дома» .

Но радость была недолгой. Несмотря на оптимистические прогнозы и мнение врачей, что князь перенес операцию хорошо, ночью состояние Олега Константиновича резко ухудшилось. С утра 29-го князь стал впадать в забытье. «Затем быстро, пошло на ухудшение. Начался бред. Силы падали. Стали давать шампанское. Вливали в руку соляной раствор» . Вечером 29-го в Вильно приехал отец князя - Великий князь Константин Константинович, который привез ему заслуженную награду. Крест прикололи к рубашке. О последних минутах жизни князя героя современник рассказывает так: «Приехали родители. На минуту он узнал их. Великий князь привез умирающему сыну Георгиевский крест его деда.- Крестик Анпапа!- прошептал князь Олег. Он потянулся и поцеловал белую эмаль. Крест прикололи к его рубашке. Вскоре больной стал задыхаться... Началось страшное ожидание смерти: шепот священника, последние резкие вздохи... Великий князь, стоя на коленях у изголовья, закрывал сыну глаза; Великая княгиня грела холодевшие руки. Мы с князем Игорем Константиновичем стояли на коленях в ногах. В 8 часов 20 минут окончилась молодая жизнь... Светлое, детски чистое лицо князя было отлично освещено верхней лампой. Он лежал спокойный, ясный, просветленный, будто спал. Белая эмаль, к которой он прикоснулся холодеющими губами, ярко выделялась на его груди...»

Вся Россия с большим сочувствием отнеслась к трагической кончине юного князя. Пресса всех направлений воздавала должное памяти героя. Видный монархический деятель С.А.Володимеров писал в эти дни: «Пал от германской пули увенчанный славой и победой царственный юноша-герой. На веки смежил свои орлиные очи вылетевший на простор войны для ратного подвига Орленок из орлиного гнезда Романовых. Он пролил свою царственную кровь и отдал свою прекрасную юную жизнь за честь и целость России, во славу своего Царя. Еще вчера сообщение штаба Верховного Главнокомандующего о "легкой ране в ногу на вылет", полученной Его Высочеством в лихом и победоносном бою, наполнило сердца сынов России гордостью от подвига царственного юноши и радости от уверенности, что полное выздоровление его наступит скоро. Недолгой была всеобщая радость. Легкая, на первый взгляд, рана оказалась смертельною. И радость народная сменилась благоговейною печалью. Горе царственной семьи проникло во все русские сердца. Но гордость от подвига Князя Царственной крови остается в русских сердцах, и останется в них навсегда. Ее сохранит в сиянии трогательной красоты история великой войны. Ибо подвигом своим Князь Олег Константинович исполнил священный долг родного сына, отдающего свою жизнь за честь и жизнь Матери-Родины, тот самый святой долг, свершив который бестрепетно идут миллионы наших чудо-богатырей в глубоком сознании, что война с Германией есть война народная за честь Государства Российского, за свободу Русского Народа, за целость Свято-Русской Земли. В Бозе почивший Князь Олег Константинович светлым разумом своим понимал и бесстрашным сердцем героя-христианина чувствовал этот всенародный великий подъем и запечатлел его своею кровью».

Похоронили князя Олега 3/16 октября в родном имении Осташево Московской губернии. Как сообщали «Искры», помимо Августейших родственников за печальной процессией с оркестром, игравшим траурный марш, шли войска: батальон пехоты, дивизион жандармов в конном строю и батарея артиллерии. «По дороге гроб почившего князя сопровождала масса крестьян. Из каждой деревни присоединялись новые и новые толпы. Многие плакали. Процессия растянулась на громаднейшее расстояние. Перед вечером процессия прибыла в имение Великого Князя Константина Константиновича, Осташово. Здесь тело Князя Олега Константиновича было предано земле».

Над могилой князя в 1916 году был построен храм-усыпальница, сооруженный по образцу древних псковско-новгородских церквей в честь св. Олега Брянского. Смерть юного князя стала тягчайшим ударом для отца - Великого князя Константина Константиновича, не прожившего и года после этой трагедии. В память о сыне, мать Олега Константиновича пожертвовала Александровскому лицею тысячу рублей, с тем, чтобы доход с этого капитала ежегодно шел на изготовление серебряной медали имени князя Олега Константиновича, которой награждался бы лицеист за лучшее сочинение по отечественной словесности. На медали был начертан лицейский девиз: «Для общей пользы» и слова Олега Константиновича, написанные им незадолго до гибели: «Жизнь не удовольствие, не развлечение, а крест» . Имя князя было также присвоено 1-й роте Полоцкого кадетского корпуса, «дабы сохранить на вечные времена среди кадет названного корпуса память об Августейшем Полчанине, положившем жизнь Свою на поле брани за Царя и Отечество» .

В 1920-е годы, как сообщает биограф князя В.Бондаренко , могила Олега Константиновича подверглась осквернению: «Мародеры украли из гроба шашку, сняли с груди покойного орден Св.Георгия, срезали пуговицы с кителя… После этого надругательства местные жители сами решили перезахоронить останки князя на местном сельском кладбище. Гроб на руках перенесли на другой берег реки Рузы и предали земле возле храма Св.Александра Невского. В 1939-м храм был взорван, кладбище снесено, а на его месте начали строиться частные дома. Через два года сильно пострадала от немецко-фашистских оккупантов сама усадьба Осташёво. Сейчас она находится в полуразрушенном состоянии. А не отмеченная никаким знаком могила Олега находится, по утверждениям местных старожилов, под двумя яблонями, подойти к которым нет возможности - растут они на частном садовом участке…»

Но имя князя не забыто. Память об Олеге Константиновиче сохраняется в его бывшей усадьбе, где регулярно проходят Романовские чтения; на здании храма-часовни, возведенного над первой могилой героя, установлена мемориальная доска; каждый год выходит новые публикации о князе и его подвиге. Так что сбываются слова одного из первых биографов Олега Константиновича М.П.Лося, писавшего в 1917 году: «Пройдет некоторое время… И вспоминая героев кровавой борьбы, русский народ отведет одно из первых мест Князю Олегу… Из уст в уста, от поколения к поколению будет передаваться рассказ о жизни царственного юноши и его мученической кончине. Народная любовь к народному герою, Светлому Князю Олегу, будет лучшим венком на его славной могиле» .

Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наук