Чистка и уборка
Коллективное бессознательное примеры из жизни. Коллективное бессознательное в психологии и философии

Коллективное бессознательное примеры из жизни. Коллективное бессознательное в психологии и философии

Карл Густав Юнг

25.07.2003 | Посетителей: 117313

Вероятно, ни одна из моих эмпирических концепций не сталкивалась с таким глубоким непониманием, как идея коллективного бессознательного. Ниже я попытаюсь дать: (1) определение этой концепции, (2) описание ее значения для психологии, (3) объяснение метода доказательства и (4) пример.

1. Определение

Коллективное бессознательное представляет собой часть психики, которую в терминах отрицания можно отличить от личностного бессознательного по тому факту, что первое не обязано своим существованием, в отличие от последнего, личному опыту и, следовательно, не является индивидуальным приобретением. Если личностное бессознательное состоит в основном из элементов, которые одно время осознавались, но впоследствии исчезли из сознания в результате забывания или подавления, то элементы коллективного бессознательного никогда не были в сознании и, следовательно, никогда не обретались индивидуально, а своим существованием обязаны исключительно наследственности. Личностное бессознательное состоит главным образом из комплексов, тогда как содержание коллективного бессознательного" составляют в основном архетипы.

Понятие архетипа, которое является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного, указывает на существование определенных форм психики, которые, как видится, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют "мотивами"; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции Леви-Брюля о "коллективных представлениях", а в области сравнительной религии они были определены Губертом и Мауссом как "категории воображения". Адольф Бастиан давно уже называл их "элементарными" или "первичными мыслями".

Итак, мой тезис заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое носит целиком личностный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если рассматривать личностное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективного, универсального и безличного характера, идентичная у всех индивидов. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм - архетипов, которые могут стать лишь вторично осознанными и которые задают форму элементов психического содержимого.

2. Психологическое значение коллективного бессознательного

Медицинская психология, выросшая из профессиональной врачебной практики, настаивает на личностном характере психики. Здесь я имею в виду воззрения Фрейда и Адлера. Это психология личности и ее этиологические или причинные факторы рассматриваются почти полностью как личностные по своей природе. Тем не менее, даже эта психология основана на определенных всеобщих биологических факторах, например, половом инстинкте или потребности в самоутверждении, которые ни в коей мере не являются чисто индивидуальными особенностями, Она вынуждена делать это, потому что претендует на роль науки, объясняющей явления.

Ни одно из этих представлений не отрицает существования априорных инстинктов, общих для человека и животных, или что они оказывают важное влияние на психологию личности. Однако инстинкты являются безличностными, повсеместно распространенными факторами динамического или мотивационного характера, которые настолько часто не воспринимаются сознанием вовсе, что перед современной психотерапией стоит задача помочь пациенту в их осознании.

Более того, инстинкты по своей природе являются не расплывчатыми и неопределенными, а особым образом оформившимися мотивационными силами, которые преследуют свои собственные цели задолго до какого-либо осознания, а затем независимо от степени осознания. Следовательно, они образуют очень близкий аналог архетипам - настолько близкий, что дают весомые основания предположить, что архетипы суть неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями инстинктивного поведения.

Таким образом, гипотеза коллективного бессознательного является не более смелой, чем допущение существования инстинктов. Обычно люди готовы допустить, что человеческая деятельность весьма подвержена влиянию инстинктов совершенно независимо от рациональных мотиваций сознающего разума.

Если же предположить, что наше воображение, восприятие и мышление в равной мере подвержены влиянию врожденных и универсально существующих элементов, то при вдумчивом рассмотрении, я полагаю, в этом предположении можно усмотреть не более мистицизма, чем в теории инстинктов. Хотя мою концепцию не раз упрекали в мистицизме, я должен еще раз подчеркнуть, что концепция коллективного бессознательного является не умозрительной, не философской, а чисто эмпирической. Сущность данного вопроса проста - существуют или не существуют подобные бессознательные универсальные формы? Если они существуют, тогда имеется область психики, которую можно назвать коллективным бессознательным.

Правда, определить коллективное бессознательное не всегда просто. Недостаточно указать на зачастую очевидный архетипический характер проявлений бессознательного, ибо они могут быть обязаны своим возникновением обретениям языка и образования. При этом должна быть исключена криптомнезия, что в некоторых случаях почти невозможно.

Несмотря на все эти трудности, имеется немало примеров, иллюстрирующих аутохтонное возрождение мифологических мотивов, что выводит данную проблему за рамки рациональных сомнений. Но если бессознательное существует, то психология обязана принимать его в расчет и подвергать более острой критике этиологические теории, целиком опирающиеся на личность.

Мою мысль лучше всего пояснить на конкретном примере. Читатель, наверное, знаком с анализом Фрейда картины Леонардо да Винчи "Святая Анна с Девой Марией и Христом". Фрейд интерпретирует эту знаменитую картину исходя из того факта, что у самого Леонардо было две матери. Причинная связь в данном случае имеет личный характер. Мы не будем останавливаться на том факте, что картина эта далеко не уникальна, да и Святая Анна приходилась Христу бабушкой, а не матерью, чего требует фрейдовская трактовка.

Отметим лишь, что очевидно личностный фактор здесь переплетается с безличностным мотивом, хорошо известным и в других областях. Речь идет о мотиве двойной матери - архетипе, встречающемся во многих вариантах в мифологии и религии, и составляющего основу многих "коллективных представлений". Необходимо остановиться и на мотиве двойного происхождения, то есть происхождения от человеческих и божественных родителей, как в случае с Гераклом, обретшим бессмертие благодаря усыновлению Герой. То, что было мифом в Древней Греции стало, в сущности, ритуалом в Древнем Египте по своему происхождению фараон был и человеком, и божеством. На стенах родильных палат храмов египетских фараонов сохранились фрески тех времен, изображающие святое зачатие и рождение. Из них следует, что фараон рождался дважды.

Именно эта идея лежит в основе всех таинств рождения, включая и христианство. Сам Христос является "дважды рожденным": через крещение в Иордане он был воскрешен и вновь рожден из "воды и духа". Вот почему в католической литургии купель символизирует "лоно церкви", и именно так она именуется по сей день в современном католическом воспевании "Благословении купели", которое мы слышим в святую субботу перед Пасхой. Более того, согласно раннехристианским и гностическим представлениям, дух, явившийся в виде голубя, толковался как София-Сапиенция - Мудрость и мать Христова. Благодаря этому мотиву двойного рождения у детей есть теперь крестные отцы и матери, вместо добрых или злых фей, которые при рождении магически признавали их "своими" с помощью благословений или проклятий.

Идея о втором рождении встречается повсюду и в любые времена. При зарождении медицины она была магическим средством исцеления; в крупнейших религиях - основным мистическим опытом; основополагающей идеей средневековой оккультной философии. Наконец, она появляется в форме детских фантазий у многих детей, считающих, что их родители - не настоящие, а приемные. Бенвенуто Челлини рассказывает в своей биографии, что в детстве думал точно так же.

В настоящее время не может быть и речи о том, что люди, которые верят в двойное происхождение, на самом деле всегда имеют двух матерей, или, напротив, что люди, разделившие судьбу Леонардо да Винчи, заразили человечество своим комплексом. Скорее мы согласимся с предположением, что повсеместное явление мотива двойного рождения наряду с фантазиями о двух матерях, отвечает насущной человеческой потребности, которая и отражается в этих мотивах.

Если Леонардо да Винчи действительно изобразил на картине своих двух матерей в образах Святой Анны и Марии, что вызывает у меня большие сомнения, то он, в таком случае, изображал лишь нечто, во что верили миллионы людей до и после него.

Символ грифа, также рассмотренный Фрейдом в упомянутой работе, добавляет правдоподобия этой точке зрения. В одном из объяснений Фрейд ссылается на источник символа - книгу Гораполло "Иероглифика", которая была широко распространена во времена Леонардо. В ней сообщалось, что фифы бывают только женского рода и символизируют материнское начало. Зачинают они от ветра (пневмы) - это слово приобрело значение "духа" главным образом под воздействием христианства. Даже во времена описания чуда в день Святой Троицы слово "пневма" все еще имело двойное значение - ветра и духа.

С моей точки зрения, этот факт прямым образом подводит нас к мысли о Марии, бывшей девственной по природе и зачавшей от пневмы, подобно грифу. Более того, согласно Гораполло, гриф также символизирует Афину, выпрыгнувшую прямо из головы Зевса без мучительных родов. Она была девственна и знала лишь духовное материнство. Все это - иносказание о Марии и мотиве воскресения. Нет и намека на то, что Леонардо хотел выразить своей картиной нечто иное. Если и предположить, что он отождествлял себя с Христом-ребенком, то, скорее всего, он выражал мифологический мотив двойной матери, но не свою личную ситуацию. А взять многих других художников, которых вдохновляла эта же тема? Очевидно, далеко не у каждого из них было две матери.

Давайте рассмотрим случай Леонардо с точки зрения невроза и допустим, что пациент с материнским комплексом страдает от заблуждения, что причина его невроза заключается в том, что он действительно имел двух матерей. С частной точки зрения можно было бы признать, что он прав, и, тем не менее, это совершенно не так. Ибо в действительности причиной его невроза была бы реактивация архетипа двойной матери, причем независимо от того, имел ли он одну мать или две. Ведь, как мы уже увидели, этот архетип действует индивидуально и в историческом плане не имеет какой-либо связи с редкими случаями двойного материнства.

Удовлетвориться таким простым и чисто личным объяснением было бы в данном случае весьма заманчиво, однако, эта гипотеза является не только неточной, но и абсолютно неверной. Конечно, врачу, имеющему только медицинскую подготовку и первый раз слышащему о мотиве двойной матери, трудно понять, как этот мотив мог обладать настолько большой силой, чтобы вызвать эффект травматического состояния. Если рассмотреть огромные силы, скрытые в мифологической и религиозной сфере человека, этиологическое значение архетипа покажется менее фантастическим. Во многих случаях невроза причина расстройства заключается в недостатке взаимодействия этих движущих сил в психической жизни пациента.

Тем не менее, личностная психология, сводящая все только к личностным проблемам, лучше всего использует свои наработки для отрицания существования архетипических мотивов, и даже пытается их уничтожить посредством личностного психоанализа. Я рассматриваю это как довольно опасную тенденцию, которую невозможно оправдать с медицинской точки зрения. Сегодня намного лучше, чем двадцать лет назад, видна природа задействованных сил. Мы являемся свидетелями того, как целая нация возрождает старинную символику, древние религиозные ритуалы, и того, как эти массовые настроения катастрофическим образом влияют на жизнь отдельно взятой личности, "революционизируя" ее1. И сегодня человек прошлого жив в нас в такой степени, какая нам и не снилась до войны; ведь, в конечном счете, в чем заключается судьба великих народов, как не в суммарном результате индивидуальных психических перемен?

Когда невроз является лишь частной проблемой, корни которой упираются исключительно в индивидуальные причины, архетипы в данном случае не играют никакой роли. Но если проблема заключается во всеобщей несовместимости или других опасных обстоятельствах, ведущих к появлению невроза у сравнительного большого числа индивидов, возникает предположение о действии архетипических созвездий.

Поскольку в большинстве своем неврозы являются не просто предметом личной озабоченности, а социальным феноменом, приходится допустить, что и в данном случае действуют созвездия архетипов. Активизируется соответствующий ситуации архетип, и наружу вырываются скрытые в нем разрушительные и опасные силы, что порой ведет к непредсказуемым последствиям.

Люди, ставшие жертвой воздействия архетипа, способны на любое безумие. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь осмелился предсказать, что наше психологическое развитие направлено к возрождению средневековых преследований евреев, что Европа вновь содрогнется перед римскими фасциями и поступью легионов, что люди вновь будут отдавать честь по римскому обычаю, как два тысячелетия тому назад, и что архаическая свастика вместо христианского креста будет увлекать вперед миллионы воинов, готовых на смерть, - такой человек был бы освистан как несостоявшийся мистик.

Что же происходит сегодня? Как это ни удивительно, но весь этот абсурд является страшной действительностью. Частная жизнь, частная этиология и сугубо индивидуальный невроз превратились почти в фикцию в современном мире. Человек прошлого, живший в мире архаических "коллективных представлений", возродился вновь в самой видимой и болезненной реальности, причем произошло это вовсе не среди кучки неуравновешенных индивидов, а среди миллионов людей.

Архетипов существует столь же много, как и типичных ситуаций в жизни. Бесконечное повторение запечатлело эти опыты в нашей психической системе не в форме образов, наполненных содержанием, а вначале лишь в формах без содержания, представляющих просто возможность определенного типа восприятия и действия.

При возникновении ситуации, соответствующей данному архетипу, он активизируется и появляется побуждение, которое, как и инстинктивное влечение, прокладывает себе путь вопреки всем доводам и воле, либо приводит к конфликту патологических размеров, то есть к неврозу.

3. Метод доказательства

Теперь мы вернемся к вопросу о том, как можно доказать существование архетипов. Поскольку архетипы имеют тенденцию создавать определенные психические формы, мы должны рассмотреть, каким образом и где можно получить данные демонстрирующие эти формы. Основным источником такой информации являются сновидения, которые обладают тем преимуществом, что, будучи непроизвольными, спонтанными творениями бессознательной психики, представляют, следовательно, явления природы в чистом виде, не фальсифицированные с какой-либо сознательной целью.

Задавая вопросы пациенту, можно установить, какой из мотивов, появляющихся в сновидении, известен ему. Из тех мотивов, которые не известны ему, мы должны, естественно, исключить те, что могли быть ему известны; например, возвращаясь к упомянутому случаю Леонардо - символ грифа. Нам не известно точно, заимствовал ли Леонардо этот символ у Гораполло, хотя это было вполне возможно для образованного человека того времени - в те дни художники отличались широкими знаниями гуманитарных наук Отсюда, несмотря на то, что мотив этой птицы является самым что ни на есть типичным архетипом, его существование в фантазии Леонардо еще ничего не доказывает. В этой связи необходимо найти такие мотивы, которые никак не могли быть известны сновидящему и, тем не менее, действуют в его сновидении таким образом, что совпадают с действием архетипа, известного из исторических источников.

Другим источником необходимого нам материала может служить "активное воображение", под которым я подразумеваю последовательность фантазий, вызванных намеренной концентрацией. Я установил, что наличие нереализованных, неосознанных фантазий, увеличивает частоту и интенсивность сновидений, при осознании фантазий, сновидения меняют свой характер, становятся слабее и появляются реже.

Из этого я сделал вывод, что сновидения часто содержат фантазии, которые стремятся стать осознанными. Источниками сновидений часто являются подавленные инстинкты, которые имеют естественную тенденцию оказывать влияние на сознающий разум. В таких случаях пациенту просто дается задание обдумать любой фрагмент фантазии, который кажется значимым для него - может быть, случайную идею или нечто осознанное во время сна-до тех пор, пока ее контекст, иными словами, ассоциативный материал, в котором воплощен фрагмент, не станет видимым. Это не относится к методу "свободных ассоциаций", рекомендованному Фрейдом для анализа сновидений, а является методом разработки фантазии путем наблюдения за последующим развитием фантазии, которое дополняет фрагмент сна естественным путем.

Я не планирую вступать в дискуссию о технике этого метода в этой статье. Достаточно сказать, что получающаяся в итоге последовательность фантазий открывает бессознательное и раскрепощает материал, богатый архетипическими образами и ассоциациями. Очевидно, что этот метод может быть использован лишь в тщательно отобранных случаях. Он не совсем безопасен, так как может увести пациента слишком далеко от реальности. Поэтому вполне уместным будет предупредить о нежелательных последствиях при его необдуманном применении.

Наконец, очень интересные источники архетипических материалов могут быть обнаружены в заблуждениях параноиков, фантазиях, наблюдаемых в состоянии транса и сновидениях раннего детства: с трех до пяти лет.

Такой материал имеется в избытке, но он не будет иметь ценности, если исследователь не сможет найти убедительные мифологические параллели. Естественно, что недостаточно просто увязать сновидение о змее с соответствующим мифологическим примером, так как никто не может гарантировать, что функциональное значение змеи в сновидении является тем же, что и в мифе. Для того, чтобы провести обоснованную параллель, необходимо определить функциональный смысл индивидуального символа, а затем выяснить, имеет ли внешне параллельный мифологический символ одинаковый контекст и, следовательно, одинаковое функциональное значение. Установление таких фактов требует длительных и трудоемких исследований, кроме того, их демонстрация является неблагодарным занятием.

Чтобы символы не были оторваны от их контекста, необходимо дать исчерпывающие описания как личностного, так и символического характера, что практически невозможно в рамках лекции. Я неоднократно пытался делать это, рискуя усыпить половину своей аудитории.

4. Пример

Пациент, мужчина тридцати с чем-то лет, страдал от параноидной формы шизофрении. Заболел он, когда ему было двадцать с небольшим. В нем всегда странным образом перемешивались интеллект, упрямство и фантастические идеи. Работал он обычным клерком при консульстве. В качестве очевидной компенсации за его весьма скромный образ жизни у него развилась мегаломания: он считал себя Спасителем. Зачастую его беспокоили галлюцинации, приводя иногда к серьезным расстройствам. В периоды затишья ему позволялось самостоятельно прогуливаться по коридору больницы. Однажды я увидел его там, глазеющим, мигая, на солнце из окна и при этом совершающим странные движения головой. Он взял меня за руку и сказал, что хочет показать мне кое-что. Он пояснил, что я должен посмотреть на солнце, полуприкрыв глаза, и тогда я увижу солнечный фаллос. При этом, если качать головой из стороны в сторону, солнечный фаллос также будет покачиваться, порождая ветер.

Это наблюдение датировано в моих записях 1906 годом. А в 1910 году, когда я был погружен в исследование мифологии, мне попалась книга Дитриха, составляющая часть так называемого магического папируса и задуманная автором как литургия культа Митры". В книгу вошли различные наставления, заклинания и видения. Одно из видений было описано следующим образом: "Из чего-то вроде трубки происходит услужающий ветер. И ты узри, что от солнечного диска спускается вниз нечто, похожее на трубку. И в сторону западных областей будто дует бесконечный восточный ветер. Если же возобладает другой ветер, в сторону восточных областей, то узришь подобное видение, сменяющееся в ту сторону". По-гречески "трубка" будет аулос, что означает "инструмент ветра", сочетание же аулос пахус у Гомера означает "толстая струя крови". Таким образом, поток ветра очевидно выходит через трубку из солнца.

Видение моего пациента в 1906 г. и греческий текст, впервые изданный в 1910 г., достаточно далеко отстоят друг от друга, чтобы исключить возможность криптомнезии с его стороны или чтение мыслей, с моей. Очевидное сходство двух видений невозможно отрицать, хотя кто-нибудь мог бы возразить, что это случайность. В этом случае следовало бы полагать, что видение не имеет связи с аналогичными образами или какого-то самостоятельного значения. Но это не так, ибо в некоторых средневековых картинах мы встречаем такую же трубку, свисающую с небес наподобие шланга, нижняя часть которого теряется в одеяниях Девы Марии. Через нее вниз слетает Святой Дух в облике голубя, чтобы оплодотворить Деву. Как нам известно из чуда сошествия Святого Духа на апостолов, Дух Святой первоначально воспринимался как могучий, сильный ветер, пнеума, "встр, дующий там, где захочет". В латинском тексте читаем: "Animo descensus per orbem solis tribuitur" (Говорят, что дух спускается с солнечного диска). Это представление характерно для всей позднеклассической и средневековой философии.

Таким образом, я вижу в этих видениях отнюдь не случайность, а возрождение идей, потенциально существовавших от века, которые можно встретить повсюду и в самые разные эпохи, - следовательно, идей унаследованных. Ошибиться здесь невозможно!

2. Психологическое значение коллективного бессознательного

3. Метод доказательства

4. Пример

Коллективное бессознательное - термин, который ввел в психологию ученик и последователь, а позднее оппонент З.Фрейда Юнг в начале ХХ века. По мнению психолога, являющееся непременным условием его полноценного, деятельностного существования, это только небольшой верхний пласт. Под ним располагается другой, более обширный, который заключает в себе забытые или подавленные личные воспоминания, чувства и модели поведения, обозначенные Юнгом как личное или индивидуальное бессознательное. Под этим вторым пластом располагается безбрежный и безмерный более древней пласт, состоящий из моделей поведения и образов, которые формировались и многократно повторялись в процессе культурно-исторического развития всего человечества. Этот пласт Юнг обозначил как проявление объективной и коллективной души и позднее назвал «коллективное бессознательное», потому что состоит оно из поведенческих форм и образов, доступных всем живущим на земле, но не приобретенных человеком в течение жизни, и его невозможно охватить сознанием.

Поводом для подобной гипотезы послужило наблюдение над одной пациенткой психиатрической клиники. Исследуя ее болезненные фантазии и образы сновидений, Юнг обнаружил множество параллелей между ними и мифами различных культур и народов, которые пациентка никогда не читала и не знала. Это можно было объяснить только существованием коллективной подосновы души, питающей мифологическими образами фантазии и сновидения человека.

Бессознательное в психике человека изучалось еще в античные времена. В начале ХХ века психоаналитики З.Фрейд, а затем и К.-Г.Юнг этой проблемой занялись более глубоко. Они показали, что проблема бессознательного очень значима, что осознаваемая человеком информация - это только небольшая часть обширнейшего целого.

Бессознательное в психике человека - это совокупность моделей поведения, состояний, не поддающихся осмыслению и контролю. Это могут быть установки, инстинкты, неосознанные влечения, интуитивное прозрение, гипнотические состояния или сновидения и т.д.

И Юнга, сформированные ими при исследовании бессознательного и его роли в до сих пор остаются отправными точками в изучении этого сложного психического феномена.

З.Фрейд выделял три главных источника проявления бессознательного - сновидения, неврозы и ошибочные действия, для исследования которых он применял и анализ, которые позволяли выявить скрытые в подсознании переживания. Что подразумевал Фрейд под каждой из выделенных им форм?

Он считал, что во время сна контроль сознания человека снижается и из сферы бессознательного прорываются образы, блокирующиеся в состоянии бодрствования. Неврозы - это результат деструктивного влияния сконцентрировавшихся в подсознании очагов, вытесненных сознанием травмирующих ситуаций, которые разрушают психику человека. К столь же разрушительным последствиям приводят вытесняемые сознанием неприятные ситуации, сопровождающие повседневную жизнь человека и проявляющиеся в ошибочных действиях - описках, оговорках, забывании событий и имен и т.д.

Как уже отмечалось К.-Г.Юнг выделил три уровня психики человека: сознание, личное и коллективное бессознательное. Последнее, по его мнению, образовано из коллективной памяти всех прошлых поколений людей. В психике отдельной личности коллективное бессознательное проявляется в форме архетипов - общих для всех образов и представлений, эмоционально переживаемых каждым в отдельности.

Несмотря на многочисленные исследования природы бессознательного, целостной, объединяющей теории о его механизмах и структуре до сих пор нет, что, бесспорно, связано со сложностью изучения этого психологического и психического феномена.

К. Г. Юнг – ученик и последователь З. Фрейда – создал собственную концепцию бессознательного. Он считая, что бессознательное имеет не биологическую природу (как заявлял З. Фрейд), а символическую. Содержание бессознательного составляют архетипы, которые определяют канву всех переживаний, представлений и поведения людей. Главная функция бессознательного – компенсаторная: дополняя сознание, оно обеспечивает целостность личности – единство сознания и бессознательного. Бессознательное иррационально, и потому его невозможно познать, но можно изучать его проявления.

Бессознательное спонтанно проявляет себя в снах, фантазиях, оговорках и ошибках; кроме того, его содержание можно выявить с помощью гипноза и свободных ассоциаций. Одним словом, само по себе бессознательное недоступно, но сделать косвенные выводы о его природе возможно.

По мнению К. Г. Юнга, существует личное и коллективное бессознательное. Личное бессознательное – все психологические приобретения личного существования: все, что человек думал, чувствовал, а потом забыл, вытеснил или подавил, т.е. личный багаж, который человек накапливает в течение всей жизни. Коллективное бессознательное надличностно, т.е. его содержание никогда не было чьим-то личным чувствованием, восприятием или мыслью, – это психологический багаж всего человечества, который проявляется в мифах, сказках, искусстве и литературе в виде повторяющихся образов и сюжетов. Коллективное бессознательное не зависит от конкретной эпохи и культуры – это то общее, что объединяет все народы.

изначальные, исконные образы, присущие целым народам и эпохам;
общие мифологические мотивы всех народов и времен;
общая форма всегда возвращающегося душевного переживания;
психический остаток бесчисленных переживаний одного и того же типа;
формальные образцы переживаний и поведения, на основе которых формируются конкретные стереотипы поведения и переживания людей разных эпох и культур.

Во всех определениях К. Г. Юнг подчеркивает, что сам по себе архетип не существует: это форма, которую можно изучать только в связи с конкретным содержанием, обусловленным эпохой и культурой. Для иллюстрации он сравнивает архетип с кристаллической решеткой. Решетка не существует сама по себе, но ее можно обнаружить по веществу, которое выстраивается вдоль определенных линий, называемых кристаллической решеткой. Так же можно охарактеризовать и архетип: сам по себе он скрыт, но проявляется вместе с конкретным психическим содержанием. Действительностью архетип становится в идеях, символах или образах, которыми насыщена культура. Архетипы лежат в основе символов культуры, определяют содержание мифов и верований, опосредованно влияют на философские учения. Герои мифов и сказок, по мнению К. Г. Юнга, в зримой форме передают все глубинные программы, по которым существует каждый человек и все человечество.

Особое внимание К. Г. Юнг уделяет нескольким фундаментальным архетипам: ego, "персона", "душа", "тень" и "самость".

Ego, или "Я", – осознанные психические элементы, комплекс идей и представлений, составляющий центр сознания, обладающий непрерывностью и идентичностью. По мысли К. Г. Юнга, западный человек отождествляет себя именно с "Я", привычно ограничивая свою личность только тем, что сам в себе знает и понимает. Особенно ярко эта тенденция выразилась в классической западноевропейской философии XVII–XIX вв., которая сводила сущность человека к интеллекту или самосознанию, совершенно игнорируя другие проявления личности (см. 2.3). Классическую европейскую философию можно считать проявлением ego-центризма, спровоцировавшего в XX в. переоценку ценностей, которую сами философы назвали кризисом западноевропейской культуры. К. Г. Юнг считает, что ego – лишь небольшая часть внутреннего мира, но именно она более всего знакома западному человеку и служит своеобразной точкой опоры в самоидентификации.

Другим хорошо известным каждому человеку архетипом является "персона", или "внешняя личность". "Персона" – комплекс психических функций для адаптации к обществу. Человек ошибочно может отождествлять себя с "персоной". Если вопрос "Кто Я?" часто является трудноразрешимым и провоцирует мировоззренческие и религиозные искания, то по поводу "персоны" таких проблем не возникает. Человек легко соотносит себя со своей "внешней личностью": я – врач, я – юрист, я – отец, я – француз. "Персона" формируется на основе тех психологических приемов и установок, которые вырабатываются у человека при общении с другими людьми. Содержание "персоны" – это привычные социальные роли, которые личность играет, стремясь действовать в соответствии с ожиданиями других людей. Если человек отождествляет себя с "персоной", то в психике формируется специфический комплекс элементов и функций, которые К. Г. Юнг называет "маской". "Маска" скрывает, а порой и заменяет собой истинное лицо человека. Полная идентификация с одной или несколькими социальными ролями – одно из проявлений невротичности и чревата серьезными психологическими кризисами, считает философ. Неожиданное изменение социальных функций и ролей может выбить прочную почву из-под ног человека, лишить его привычных способов самоидентификации.

Архетип "души", или "внутренней личности", – это психологическая установка человека по отношению к собственному внутреннему миру. "Душа" дополняет "персону" и по своим свойствам противоположна ей. "Внутренняя личность" может иметь как мужские, так и женские черты. "Внутреннюю личность" женщины К. Г. Юнг называет "Анимусом", а "внутреннюю личность" мужчины – "Анимой". "Душа" женщины несет в себе мужские черты, и напротив, "душа" мужчины – женские – по принципу дополнения до целостности. По мнению философа, из характера "персоны" человека можно вывести характер его "души": все, что должно быть во внешней установке, но по каким-то причинам отсутствует, находится во внутренней. Если человек не осознает комплекс своих внутренних установок и проявлений, т.е. не осознает свою "душу", то эти психические содержания могут проецироваться вовне, в реального человека, который становится объектом любви или ненависти. Сознательное приспособление к такому объекту и освобождение от его влияния невозможно до тех пор, пока человек не осознает особенности своей "внутренней личности".

Архетип "тени" подразумевает те психологические черты и переживания, которые оцениваются как негативные, т.е. агрессивность, разрушительность и т.п. Чем менее человек осознает в себе такой негативный багаж, тем сильнее и разрушительнее может быть проявление "тени".

Архетип "самости", или "целостности", выражает единство личности, всех ее сознательных и бессознательных проявлений. "Самость" – наиболее таинственный архетип, в культуре он проявляется в виде образов идеальной, божественной личности. "Самость" – цель саморазвития человека. По мнению К. Г. Юнга, смысл человеческой жизни состоит в том, чтобы развивать свои внутренние силы и способности, двигаться к личностной полноте, иными словами, наполнять конкретным личным содержанием архетип "самости".